Капли гадского короля
Шрифт:
Регина же глупо хлопала ресницами, явно мало чего понимая.
— Когда я только тебя увидел, каракатица ты хромая, я не думал, что ты такая дотошная и умная, — совершенно ровным, бесстрастным голосом сказал преподаватель Тины, размешивая какую-то кашу серебряной ложечкой.
— Казимир Натанович, но вы же умерли! — ничего не понимала Тина и абсолютно не чувствовала никакой опасности.
— Не поглупела ли ты часом, душа моя? Жив я, дорогуша… жив… Только уехал из России под именем Петра Ивановича Столярова, а что делать? Я на все пойду ради своей Веронички…
— Какой
— Почему ты решила, дорогая моя студентка, что я сказал тебе всю правду в своем письме? Это так трогательно. Преподаватель и студентка… Я написал тебе полуправду. Действительно, в моей жизни была единственная любовь к единственной женщине, и она перед тобой, это моя Вероничка. Она родила мне моего единственного сыночка Франческо. Но правда в том, что я всегда это знал и всегда общался с ними. Это было совместное решение — жить в разных странах своими интересами и встречаться раз-два в год, что мы и делали.
— Но почему вы скрывали? Я не понимаю.
— Глупая моя студентка с необычным будущим, — покачал головой Казимир Натанович, даже не оборачиваясь к ним лицом.
Он приступил к кормлению своей «Веронички». Катя молча, совершенно непроизвольно наблюдала за ее лицом — восковой, желтоватой маской. Губы старой женщины были абсолютно синими, а дыхание очень слабым.
— Ну же, Вероничка! Открываем рот! Так! Ам! Вот и молодец! — радовался Казимир.
Катя разглядела несколько прозрачных трубочек, идущих во все конечности Веронички.
— У нее больное сердце? — спросила Катя.
Казимир Натанович вздрогнул и обернулся.
— Хромоножка не плохой врач? Догадалась? Да, дети мои, если бы не гениальность моего сына, я бы давно был лишен возможности общаться с любимой женщиной.
— Вы поддерживаете в ней жизнь? — спросила Катя.
— «Поддерживаете» — это именно то слово, — кивнул преподаватель.
— С помощью молодых клеток зародышей! Ваш сын преступным способом добывает у своих послушниц и монахинь их зародыши и плаценту? — спросила Катя и испугалась сама своих слов.
— Ам! Молодец, дорогая! Ой, какая вкусная кашка. Знаешь, Катя, ты никогда не будешь счастливой женщиной, потому что очень умная. Ты даже при сексе не сможешь до конца расслабиться и получить удовольствие, все будешь просчитывать и думать. Тьфу! Терпеть не могу таких дам! Что в этом плохого, что Франческо так делал? Он спасал свою мать! Главную женщину в своей жизни! А что эти соплячки? Они хотели посвятить себя Богу и при этом легко ложились под своего святого отца. Разве кто-то плакал по ним или они достойны служить Богу? Нет… они были созданы для священной миссии — продлевать жизнь вот этой воистину святой женщины.
— И сколько же было этих несчастных девушек? — дрогнувшим голосом спросила Катя.
— Да кто их знает…
— Это были дети самого Франческо? — догадалась Кристина. — Он соблазнял их, а потом убивал?! Каким же надо быть чудовищем?!
— Он спасал мать, — поджал губы Казимир Натанович.
— Об этом и хотела сообщить Лора? Она упомянула, что Франческо для нее с некоторых пор
— Об этом мне ничего не известно, — вздохнул преподаватель, — но если это так, то, значит, так и надо было действовать. Франческо у нас очень умный мальчик.
— Я не сомневаюсь, — заверила его Тина, — я вспомнила, я несколько раз видела его в Москве выходящим из вашей аудитории…
— Это не столь важно. Прикольно, как говорит молодежь, ты изобразила его своим идеалом. Это тоже сыграло мне на руку. Я заинтересовал тебя своим сыном и послал сюда.
— Зачем?! Я не понимаю, зачем?
— Спроси у своей умной подруги, — хмыкнул старик, вытирая синие губы Веронички дорогим, батистовым носовым платочком. Старушка надрывно кашлянула, и из ее тщедушной груди вырвалось хриплое клокотание.
— Вам нужно сердце для пересадки? — спросила Катя.
— Горячо! — одобрительно кивнул старик и пояснил: — Франческо сказал, что это единственный шанс, а я склонен верить моему гениальному сыну.
— И вы хотите сердце Тины?
— Горячо!
— Но почему именно мое? Э… мы так не договаривались! Если я ваша любимая студентка, это еще не значит, что я готова отдать свое сердце вашей жене, — возмутилась Кристина, чувствуя свое учащенное сердцебиение.
— Глупая курица! Возомнила себя незаменимой! Нет незаменимых, запомни! Мне действительно жаль, что донором должна стать ты. Я привязался к тебе и ценил за неординарность, но судьба распорядилась по-другому. Помнишь ту эпидемию гепатита А в институте? Надо было найти носителя заразы, и все студенты сдали кровь?
— Помню, — ответила Тина.
— А Франческо уже полгода подумывал о пересадке сердца для матушки. Так вот, он прилетел в Москву, я пропустил его в лабораторию, и он взял по капле от каждого сданного анализа крови для генетической экспертизы. Несколько сотен образцов — и только твой генотип подходит нашей любимой женщине! Это судьба, Тина!
— Вы говорили, что меня ждет необычное будущее… я стала актрисой.
— Дура! Я не это имел в виду. Твоя судьба — продлить жизнь моему любимому человеку, от этого я и тебя стал любить. Видит Бог, я не хотел, чтобы ты это узнала, я хотел, чтобы ты умерла в неведении, но ты сама напросилась. Посмотри на эту женщину! Она же — ангел, не правда ли? Это очень почетная миссия — умереть во благо нее! У нее был один мужчина, одна любовь! А ты что? Шалава! Ни любви, ни единственного мужчины… тьфу! — старик выругался.
— Минуточку! Я не согласна отдать свое сердце даже ради вас! — возразила Тина. — Боже мой! И этот человек мне нравился!!! Эх, не разбираюсь я в людях.
— А кто тебя будет спрашивать? — спокойно ответил Казимир Натанович, и от этого мурашки побежали по ее спине.
— Я поняла, когда на вас напали, только тебя опустили в яму аккуратно, а потом преступник принес веревку и бензин. Он сначала достал бы тебя, а затем поджег бы Германа с Ильей, — сказала Катя.
Казимир Натанович задумчиво посмотрел на Катю.