Капля крепкого

Блок Лоуренс

Меня устраивало и то и другое, но если так ответить, люди почему-то смущаются и не знают, как себя вести.

— Мэтт вполне сойдет, — ответил я.

— Так вот, Мэтт, почему они настаивают на официальном опознании? Не понимаю! Он сидел в тюрьме, есть в картотеке полиции, они уже установили личность по отпечаткам пальцев. А что, если у человека нет ни одного близкого родственника или знакомого, как тогда они проводят опознание? Прекрасно обходятся и без него, верно?

— Само собой.

— Нет, я определенно не хотел бы видеть его таким. Моего отца хоронили в открытом гробу.

И он лежал там, прямо как экспонат из Музея Мадам Тюссо. Этот образ так и остался со мной навеки — безжизненная восковая фигура. У нас с ним были проблемы, Господь свидетель. Он хотел иметь совсем другого сына и всегда ясно давал это понять. Но последняя его болезнь сблизила нас, и в конце между нами воцарились и любовь, и взаимное уважение. Я бы хотел запомнить отца совсем другим — сильным, деятельным. Я знал, что это случится, я боялся. В то же время, прощаясь, просто не в силах был заставить себя долго на него смотреть. Вы поняли, о чем я?

— Когда это случилось?

— Чуть больше года назад. А что?

— Возможно, со временем все пройдет. — Я вздохнул. — Более ранние воспоминания вытеснят эти, последние.

— Уже вроде бы началось. Не знаю, можно ли доверять своим ощущениям, они мне кажутся не вполне реальными. Или же навеяны тоскливыми воспоминаниями.

— Возможно, именно ими и навеяны, — кивнул я. — Но все равно реальны. Мы склонны запоминать людей такими, какими те были, или по крайней мере какими мы их знали. У меня была тетушка с болезнью Альцгеймера, последние десять лет прожила в специализированном заведении. Проклятая болезнь сжирала ее мозг и личность, и вообще все, что делало ее человеком. Такой я ее и запомнил.

— Боже…

— А потом, когда ее не стало, все это померкло, ушло, и ко мне вернулась прежняя, настоящая тетушка Пег.

— Сегодня я почти на него не смотрел, — признался Грег за кофе. — Видел одни сплошные раны.

Джека убили двумя выстрелами — в рот и лоб. Они показали нам тело, откинув простыню с головы до шеи, так что если имелись другие раны, мы их не видели.

— Надеюсь, вы правы, — вздохнул Грег. — Ну, в том, что страшные образы со временем меркнут. Но для меня, боюсь, это скоро не произойдет. Спасибо вам. Спасибо за то, что согласились со мной пойти.

Мне не очень хотелось продолжать общение с ним, просто духу не хватало сказать «нет».

— Я вообще не хотел идти, — признался Грег. — И уж тем более идти туда один. Я мог бы найти кого-то другого, какого-нибудь друга Джека из «Анонимных алкоголиков», но сделал правильный выбор, попросив вас. Спасибо вам огромное.

Мы вышли из морга и направились к северу по Пятой авеню. Зашли в кофейню «Майконос», что сразу за Сорок второй улицей. Когда Грег заказал сандвич с сыром на гриле, я вдруг понял, что страшно проголодался, и тоже попросил принести мне сандвич.

— И потом, — сообщил он, — я хочу поговорить с вами еще кое о чем.

— Вот как?

— О тех двух мужчинах на церемонии. Они держались в стороне. Это офицеры полиции.

— Да, я сразу понял.

— И мне не нужен был никакой радар, потому как я видел их жетоны во время допроса. Вообще-то именно они попросили меня

прийти на официальное опознание. Я спросил, насколько они близки к раскрытию, но услышал нечто неопределенное.

— Неудивительно.

— Как думаете, они раскроют это дело?

— Возможно, уже раскрыли, — ответил я. — В том смысле, что знают, кто это сотворил. Но, разумеется, нужны железные улики и доказательства, чтобы довести дело до суда.

— А вы не могли бы выяснить?

— Известно ли им, кто это сделал?

Он кивнул.

— Думаю, поспрошать можно. Простой человек ответа не добьется, но у меня остались кое-какие людишки в департаменте. А зачем это вам?

— Есть причины.

Он определенно предпочитал не распространяться на это тему. Я не стал настаивать.

— Посмотрим, может, кто что и скажет. Но у меня уже есть догадка, кто именно прикончил Джека.

— Правда?

— Имени не назову, — покачал я головой. — И пожалуй, будет правильнее сказать, я догадываюсь, почему его убили. Кто-то хотел заткнуть ему рот.

— Ему выстрелили прямо в рот.

— Причем с очень близкого расстояния. Судя по всему, кто-то вставил ствол ему в рот и спустил курок. И сделал это уже после того, как ему проделали дырку во лбу. Теперь приплюсуйте сюда Девятую ступень, о которой говорил Джек, и послание становится вполне очевидным.

— Этого я и боялся, — пробормотал Грег.

— Вот как?

Он посмотрел на свои руки, потом поднял на меня глаза.

— Это я его убил, — произнес он.

Глава 6

Детектив Деннис Редмонд был приписан к Девятнадцатому участку, что на Восточной Шестьдесят седьмой. Я позвонил, застал его в рабочем кабинете за письменным столом и спросил, где и когда ему будет удобно встретиться и потолковать со мной в тихом спокойном месте.

— Должен сделать несколько звонков, — ответил он, — и могу выметаться отсюда. Знаете заведение «Мальчик-менестрель»?

— Песню знаю.

— Это на Лексингтон, — сказал он. — Прямо за углом от нас. В два часа устроит?

Мальчик-менестрель на войну пошел, И теперь он в списках павших…

Неудивительно, что это оказалась ирландская таверна. Я пришел туда на несколько минут раньше и занял столик в углу, сидя за которым сразу бы увидел, как войдет Редмонд. В ожидании, пока официант принесет содовую, я подошел к музыкальному автомату. Выбор ирландской музыки был большой, и я нашел и «Мальчика-менестреля» композитора Томаса Мура, и «Розу Трали» [13] на обратной стороне. Обе эти песни исполнялись Джоном Маккормаком. Примерно четверть часа я сидел и слушал голос этого великого тенора, поющего о войне далекого прошлого, свидетелем которой не довелось стать ни мне, ни ему.

13

Трали — небольшой городок в графстве Керри на юго-западе Ирландии.