Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник)
Шрифт:
– Он… так старался. – На свет появился платок.
– Это было очень мужественно, – заметил Гибсон. – На самом деле. И мы тоже будем продолжать стараться.
– В ящиках также имеются горы бумаг. Некоторые напечатаны на машинке.
– Ура!
– Но, мистер Гибсон, это отнимет уйму времени…
– Разумеется, – мягко согласился он. – Но я и не предполагал, что нам удастся уложиться в час. А вы?
– Вам не следует утомляться.
– Вы устали? – Он подумал, что ее силы, должно быть, на исходе.
– Пьете чай?
– Если
Розмари неловко поднялась и, раз уж ей пришла в голову такая смелая мысль, отправилась за чашками. Гибсон ждал, оценивающе глядя на горы исписанной макулатуры на столе. Он не рассчитывал отыскать в них какое-то сокровище. И понимал, что снова сглупил и действовал опрометчиво. Повиновался импульсу, позволил собой управлять. Когда же он научится так не поступать? Посеял надежду, в то время как не было почти никаких шансов на успех. И он сам ее мягко, но безвозвратно развеял. А теперь боялся, что она оказалась для этой женщины слишком важна.
К чаю Розмари подала безвкусное покупное печенье, стараясь, как могла, скрасить их пиршество. И Гибсон почувствовал, что должен задать какие-то вопросы.
– Дом принадлежит вам? – спросил он.
– Нет. Мы только снимали эту половину.
– Вы здесь останетесь?
– Не могу. Дом для меня слишком велик.
Гибсон решил, что она имела в виду «слишком дорог».
– Прошу прощения, что интересуюсь, у вас есть какие-то сбережения?
– Могу продать мебель. И машину.
– Машину?
– Ей десять лет. – Гибсон заметил, что она судорожно сглотнула. – Но что-то за нее все-таки дадут.
– Все доходы вашего отца исчезли после его смерти?
– Да.
– И он вам ничего не оставил? – внезапно догадался он.
– Ну… мебель. – Розмари помолчала, сделав вид, будто их мебель представляет какую-то ценность. – Мне надо найти работу. Только не знаю какую. – Она крутила пальцами бусины. – Я надеялась… – Она опустила глаза на бумаги.
– Вы умеете печатать? – быстро спросил Гибсон. Розмари покачала головой. – Когда-нибудь работали?
– Нет. Я была нужна отцу. После смерти мамы из родных у него осталась только я.
Гибсону не представляло труда понять ее ситуацию.
– У вас есть кто-нибудь, кто может дать вам совет? Родственник?
– Никого.
– Сколько вам лет? – осторожно спросил он. – По возрасту я гожусь в отцы, так что не обижайтесь на мой вопрос.
– Тридцать два. Немало. Но я найду себе занятие.
Гибсон подумал, что прежде всего ей нужно найти место, где отдохнуть.
– У вас есть друзья? Можете к кому-нибудь съездить.
– Мне нужно найти себе жилье, – уклончиво ответила она. И Гибсон понял, что друзей у нее нет. Несносный старик наверняка успел всех отвадить. – Домовладелец требует, чтобы я съехала к первому марта. Ему нужно тут все устроить по-новому. – Розмари нервно поморщилась. – Его можно понять.
Гибсон мысленно обругал домовладельца.
– Вы попали в тяжелое положение, –
Ее глаза опять удивленно расширились. Она насторожилась.
– Не хочу никому доставлять хлопот…
– Никаких хлопот, – мягко остановил он. – Мне это легче, чем вам. «Имеется хорошо оплачиваемая работа для человека без какого-либо опыта в какой-либо сфере». Не пугайтесь, дорогая, ничего невозможного нет. В конце концов, дети рождаются без всякого делового опыта, но в итоге находят себе работу. – Ему удалось заставить ее улыбнуться. – Не исключено, что среди этих бумаг тоже что-нибудь обнаружится. Но предупреждаю сразу, мисс Джеймс: найти издателя – задача нелегкая и небыстрая. К тому же гонорары за научные труды совсем невелики.
– Спасибо, мистер Гибсон, что вы так добры ко мне. Но вам вовсе не обязательно возиться со мной.
Розмари его не отталкивала. Во всей ее позе чувствовалась слабость и усталость. Но сидела она прямо, насколько ей это удавалось, и смотрела с достоинством. Просто старалась освободить его от себя. И то, что она только что сказала, являлось неправдой. Он должен был проявить к ней доброту, помочь поддерживать искорку надежды. Не представлял, что можно поступить иначе.
– Вот что я вам предложу, – легкомысленно начал он. – Давайте-ка я снова приду к вам, ну, скажем, в пятницу после обеда. И мы набросимся на печатные материалы, но до тех пор ничего не трогайте. Я тем временем разведаю насчет работы. А чай у вас замечательный.
Розмари его больше не поблагодарила. И, выходя из дома на свежий воздух, он был ей за это признателен.
Весь четверг Гибсон волновался, потому что сознавал, что дал слабину, и не хотел об этом думать. А когда в пятницу вернулся в дом Розмари (ведь он же ей обещал и не мог обмануть), обнаружил, что напечатанные на машинке листы – по большей части переписка ее отца, которая, по мере того как нервные связи в его мозгу переплетались и путались, становилась все злее и сумбурнее. Гибсон притворился, будто материал показался ему интересным. Он и был достоин внимания, но только как свидетельство трагедии. Никаких сокровищ.
Однако Гибсон продолжал заниматься ее делами, прекрасно сознавая, к чему это ведет. И раздумывая над сложившейся ситуацией, себя совсем не одобрял. Он проявил слабость. Связал себя по рукам и ногам, и каждый новый визит добавлял очередную нить к опутывающей его паутине. Никто лучше его не понимал, что необходимо вежливо расстаться. Эта женщина – не его ноша.
Он мог спокойно отойти в сторону. В наши дни в США на улицах не валяются трупы убитых нуждой людей. Существуют благотворительные фонды и общественные организации. Общество помогает обездоленным. Розмари его не осудит, если он исчезнет из ее жизни. Наоборот, сохранит в душе благодарность за все, что он для нее сделал или пытался сделать.