Капризная невеста
Шрифт:
– Только никогда не лги мне, это все, о чем я прошу.
Она недоуменно взглянула на него.
– А не могли бы мы поговорить о чем-либо другом? Давай не будем ссориться в первый же вечер. – Губы ее неожиданно задрожали, и он почувствовал смущение.
– Прости меня, Пейдж… это то, что называется техника натиска. Похоже, я потерпел неудачу. Давай лучше выпьем чего-нибудь холодненького. Я принесу. Присядь, подожди немного.
Проклиная свою больную ногу, он поспешил в дом, широко улыбнувшись ей напоследок.
– Не волнуйся, Рыжик.
Оставшись одна в полутьме террасы, Пейдж не знала, что и подумать. Была ли она искренна с Джоэлом? Неискренна сама с собой? А с другой стороны, ей ведь не обязательно решить все за один день. Как там говорил Тай: «Не давайте Джоэлу завлечь себя, если сами этого не хотите!» Это верно. Он готов был пренебречь ее желаниями. Не из-за этого ли в Кумбале он показался ей совсем другим человеком?
В городской суете одна лишь мысль о встрече с ним наполняла ее радостным предвкушением. А здесь, в Кумбале, хотя он показался ей даже более красивым и независимым, она чувствует некую удивительную отстраненность. Поцелуи его ей приятны, они очень чувственны. Может, это просто какая-то извращенная, чисто женская реакция, как бывает у невесты перед свадьбой? Какое-то блестящее насекомое запуталось у нее в волосах. Наконец Пейдж вызволила его, оно расправило у нее на ладони прозрачные крылья, и она стряхнула его изящным движением, отослав в буйство ночной жизни.
Внезапно до нее донесся хруст гальки, и Тай Бенедикт вступил в край света, падавший из окон комнаты. Он начал подниматься по лестнице, не заметив ее в густой лиловой тени. Но ей было хорошо видно его загорелое лицо, темные волосы, расстегнутую на груди светлую рубашку. Тай Бенедикт показался ей невероятно привлекательным. Она чуть заметно шевельнулась, и он с небрежной грацией обернулся к ней.
– А, привет, красавица. Как дела? Мурашки пробежали у нее по шее, по спине, словно в сладостном предвкушении. Она сделала шаг к нему, выпустив из руки гроздь золотисто-красных ягод, которыми была увита вся терраса. Сладкие и пряные на вкус, они поразительно напоминали гранат.
Он окинул ее странным горящим взглядом.
– У вас вид девушки, которую зацеловали до бесчувствия!
Пейдж показалось, словно сама ночь слушает их, вбирая его слова. Она почувствовала, что краснеет, но голос ее не подвел.
– Поразительное заключение, могу ли я узнать, как вы к нему пришли?
Он подошел чуть ближе, легкой походкой, удивительной для такого крупного мужчины.
– Помилуйте, золотко! Кое в чем я разбираюсь и кое-что знаю. Что случилось?
Она глубоко вздохнула, но так, чтобы он ничего не заметил.
– Ровным счетом ничего. Откуда вы взяли? – Огромные глаза ее влажно блеснули в темноте.
Он невесело рассмеялся.
– Это не такая уж большая загадка – ваше лицо говорит само за себя.
Она затаила дыхание.
– Вы не имеете права так говорить!
– В самом деле? – Протянув руку, он приподнял ее подбородок. – Кумбала принадлежит мне. Сейчас вы
Она насмешливо приподняла темные брови:
– Возможно, это вам только кажется. Но, уверяю, я вполне могу постоять за себя. Утонченная горожанка, помните?
Его зеленые глаза недоверчиво поблескивали за густыми ресницами.
– Пока что у меня создалось иное впечатление. Может быть, я старомоден, но хрупкие птенчики, вроде вас, взывают к моей отеческой жилке… Как мне это ни противно!
– Да, это заметно!
Она отвернулась, глядя в сад, чтобы дать себе время подумать. Такая хрупкая, ускользающая, необычная в своем светлом платье, прелестно подчеркивавшем цвет волос.
Он мрачно взглянул на нее, словно пришел к каким-то своим выводам, ясным и окончательным.
– Знаете, малышка, этот край сломает вас, как сломал уже многих женщин. Это приграничная полоса, а вы не подходите для такой жизни!
Она повернула голову и сердито взглянула на него своими дымчатыми глазами.
– Вы хотите сказать, чтобы я уезжала?
– Я ничего не хочу вам сказать, – коротко отозвался он. – По крайней мере, сегодня. У вас такой несчастный вид. Может быть, в другой раз!
– Нет, сейчас! – воскликнула она.
– Что? – Губы его расслабились в намеке на улыбку.
– О, Тай, не надо играть со мной, – хрипло попросила Пейдж.
Он улыбнулся ей так, что она мигом позабыла о всякой враждебности.
– Когда вы так произносите мое имя!.. Слушайте, малышка, и слушайте как следует. Вы должны быть точно уверены, что любите человека, прежде чем решитесь жить здесь. Одиночество! Для большинства женщин оно невыносимо. Мужчина покидает их слишком надолго. Он наслаждается жизнью…
– Такой мужчина, как вы, – бесцветным тоном произнесла она, сознавая, что его гордое и высокомерное лицо навсегда останется в ее памяти.
– Джоэл такой же, как я, детка. Не забывай об этом!
– Неправда! – Для нее это было очевидным фактом.
Но его голос звучал жестко.
– Пейдж, чего вы, собственно, хотите? Вы сами знаете? Вы так притихли за обедом! Что-то случилось?
– Похоже, Трейси я не очень пришлась по душе. – Она иронично усмехнулась.
– А так и бывает с красивыми женщинами. – Он нарочно уходил от ответа, и взгляд его был мрачным и загадочным. Она вздохнула, покачав головой.
– Джоэл говорил мне, что хотел бы управлять собственным пастбищем, ближе к побережью.
С задумчивым видом он прислонился к витой железной решетке.
– Возможно, со временем так и будет. Ему еще многому предстоит научиться.
– И все равно вы не думаете, что я буду ему хорошей женой? – Она не осмелилась взглянуть на него, не отрывая глаз от ночного сада.
– Нет, не думаю!
Тогда она посмотрела на него, мельком, почти против воли, пораженная его жестокостью, и он заметил блеск слез у нее на ресницах.