Капсула времени
Шрифт:
Когда празднование дня рождения Яны закончилось, мы с ней стали помогать бабушке и маме убирать со стола грязную посуду. Я встала к раковине, повязала на талию цветастый фартук, чтобы не испачкать свое новенькое платьице.
– Лерка, давай мой быстрее, – зашипела на меня подруга, увидев, что я не справляюсь с объемом грязной посуды одна, – а то, как черепаха – совсем не шевелишься. Погулять еще хочется. Из-за тебя мы тут весь вечер проторчим, а может даже и ночь. Мы уже всю посуду стаскали и стол убрали. Все только тебя ждут.
Янина бабушка взяла из моих рук губку и сказала:
– Бегите,
– Ба, ну как же? – начала было сопротивляться Яна. – Мы сейчас, как вчетвером навалимся на эту посуду, так и все сделаем быстро.
– Вот именно – навалитесь и устроите мне тут потоп, – отогнала Яну и двух ее сестер от раковины с грязной посудой бабушка. – Нет уж лучше идите. А я потихоньку сама все приберу. Ведь я еще не совсем старая и с посудой уж как-нибудь совладаю, – сказала она нам и подмигнула.
– Что ты, бабулечка, – хором загалдели девчонки, – ты у нас совсем не старая, а очень даже молодая.
Бабушка Яны работала преподавателем в педагогическом университете. Была деканом кафедры иностранных языков. Это была высокая, стройная и очень энергичная женщина, с длинными и черными, как смоль, волосами, которые всегда были аккуратно уложены в высокую прическу. Когда у нее спрашивали, в чем секрет ее молодости, Зинаида Николаевна, улыбаясь, отвечала, что всему причина ее студенты. «Работая с молодыми людьми, ты подпитываешься их энергией, их желанием жить. Рядом с ними не замечаешь своего возраста. Стараешься всегда быть в форме не только физической, но и моральной, – говорила Зинаида Николаевна. – Я даже научилась некоторым их словечкам».
Я смотрела на Яну и ее сестер, и мне самой очень захотелось обнять эту добрую женщину. А еще я всегда хотела, чтобы у меня была бабушка. Вот именно такая, как Зинаида Николаевна. Но у меня не было никакой.
Мамины родители, как и папин отец умерли рано, еще до моего рождения, так что о них я знала только по маминым рассказам. Папина мама же не хотела нас знать. Виделись мы с ней очень редко. Я ее даже называла на «вы». Так хотела она сама. «И не надо называть меня бабушка при посторонних, – раздраженно говорила папина мама, когда я к ней так обращалась. – Называй меня лучше Анна Павловна». Что уж там произошло между моей мамой и Анной Павловной, я не знала. Об этом в доме никогда не говорилось. Знала я только одно – они крепко недолюбливают друг друга. Маме приходилось воспитывать меня одной, без помощи бабушек и уж тем более – прабабушек. Папа постоянно был на работе. Его главной задачей было обеспечивать семью деньгами, а дом и забота обо мне были на маме. Лера, чего застыла? – дернула меня за руку Яна. – Снимай фартук, и побежали на двор.
Я аккуратно повесила фартук на спинку стула.
– Мама! – крикнула Яна, выбегая на лестничную площадку, и держа меня за руку. – Мы с Лерой посидим во дворе!
– Хорошо, девочки. Только не засиживайтесь до поздна, – отозвалась из большой комнаты Елена Александровна.
Мы с Яной сбежали вниз по лестнице, весело хохоча и громко стуча каблучками. Настроение у нас было отличное. Янка радовалась хорошему вечеру, своему дню рождения, подаркам и, как оказалось, чему-то еще, известному только ей. Мы себе казались
Яна подбежала к качелям, села на нее и закричала:
– Лера, качай!
Я качнула раз, другой.
– Сильнее! – кричала Яна. – Еще сильнее!
– Куда еще сильнее? Ты и так уже раскачалась так, что скоро «солнышко» сделаешь.
– А может я и хочу «солнышко» сделать! – отвечала мне подруга.
– Ты что с ума сошла? Свалишься, – я уже начала беспокоиться за нее.
Вдруг Яна перестала качаться и, посмотрев на меня своими большими карими глазами, спокойно сказала:
– Знаешь, Лерка, у меня сегодня такое настроение, что мне кажется, я могу в космос улететь.
При этих словах Яна посмотрела в темное безлунное звездное небо. Ей показалось, что она растворилась в этом бесконечном океане звезд и плывет на встречу к своему прекрасному будущему. Небо обволакивало подругу со всех сторон, как темно-синее одеяло со множеством мерцающих огней. В этот момент она была один на один со своими чувствами, а бесконечность вселенной показала ей насколько безгранично ее счастье. Девушка улыбалась, и в ее глазах отражались мерцающие огни созвездий.
– Так это нормально, подруга, у тебя же сегодня день рождение.
– Нет, – покачала Яна головой. – Дело совсем не в этом.
– А в чем? – удивилась я.
– Да, так, – махнула она рукой и перевела свой восторженный взгляд на меня. – Ты все равно ничего не поймешь.
– Почему это я ничего не пойму? – сделала я акцент на местоимении «я».
Затем, задрав голову вверх, я посмотрела в звездное небо, стараясь увидеть там то, что так восхитило мою подругу, но кроме знакомых и не знакомых мне созвездий я там больше ничего не увидела, только одна самая яркая звезда, казалось мне подмигивает. «Наверно, мне и в правду не дано понять Янкиного секрета», – подумала я.
А подруга прошептала в ответ:
– Потому что ты никогда не влюблялась.
– Что? – переспросила я Яну, не веря своим ушам. – Что я никогда не делала?
До этого момента мы с Янкой никогда не обсуждали тему любви. Считали, что это что-то не серьезное и не стоящее нашего внимания.
– Ты никогда не влюблялась, – повторила подруга, улыбаясь сама себе, и мечтательно глядя куда-то в сторону.
В этот момент Янка была похожа на кудрявого купидона с картин великого итальянского художника Рафаэля Санти: такое же возвышенное выражение лица, обрамленного темными кудряшками волос и взгляд ангела, устремленный куда-то ввысь.
То, что я никогда ни в кого не влюблялась – это, конечно, была правда. А еще я никогда не понимала девчонок, которые вздыхали по одноклассникам:
«Ну, как можно влюбиться в мальчишку, которого ты знаешь с первого класса? – говорила я Яне, когда одна из наших одноклассниц Аленка втрескалась в Степку Семенова по уши и вздыхала о нем на переменах, а еще больше на уроках, не сводя своего влюбленного взгляда с мальчишки. – Он же балбес».
«Да, Лерка, ты права. И друг у него такой же балбес, – соглашалась со мной Яна. – Вот если я когда-нибудь влюблюсь, – закатывала подруга мечтательно глаза, – то обязательно в очень умного и красивого. А еще в романтичного молодого человека».