Карачун 95
Шрифт:
— Они же погибнут! — заголосила Маришка. Истеричная панкушка, притворявшаяся готессой с тонкой душевной организацией.
— М…а мы че с ними делать-то собирались? — выдал логичный вопрос Питон.
Все пожали плечами, но решили, что раз победа все равно за нами — то нарков нужно оттащить в тепло, все ж бросать живых человеков на холоде как-то нехорошо. Подмерзших любителей лопат оттащили в ближайший подъезд. Благо дверь была открыта. Там, возле батареи, они и пролежали несколько часов. Похмельные жильцы, идущие на улицу за догоном, на скрюченные тела внимания не обращали — аккуратно переступали ножками и шли себе дальше. Дело житейское. Дети немного шалили и весело
— Смерть фашистским полицаям! Умрите сволочи! За Родину, за Сталина! — верещала полоумная бабка, выпуская смертельные очереди из дула автомата.
Трупов возле батареи прибавилось. Но один из фашистов, перед тем, как помереть, успел вызвать по рации подкрепление. Как говорится: будут убивать — звоните. Вскоре к подъезду подкатили сразу две группы захвата: первая — плебейский опон, вторая — благородная царская гвардия.
Спецгруппы тут же рассредоточились возле входа и зачем-то начали выламывать открытую подъездную дверь и ломать снеговиков на клумбе. Старший опона, майор Сойка начал верещать в матюгальник:
— Уважаемы граждане террористы, сдавайтесь! Подъезд окружен! Все выходы блокированы! Выходите с поднятыми руками, бритыми подмышками и 10ю тысячами в бумажнике, в этом случае — никто из нас не пострадает!
Но бабку было не пронять такими детскими хитростями, в ней проснулся партизанский дух и непоколебимая мощь русского воина! Она готовилась биться насмерть, но не отдать врагу ни пяди земли! Достав из под кровати ящик гранат, заботливо накрытый белой тюлью, она приготовилась к отражению атаки.
Не дождавшись ответа, майор скомандовал бойцам захват. Те закинули пару дымовух на лестницу и побежали следом. Бабка, не будь дурой, отсчитала 3 секунды и запустила свои гранаты. На лестничную площадку залетело три оторванных головы, а снег перед подъездом украсили праздничные конфетти из кровищи и кишок.
Майор Сойка перекрестился и начал палить беспорядочно палить из акм по окнам второго этажа. Оставшиеся в живых бойцы последовали его примеру. В это время, баба Дуся, выпрыгнула из окна с другой стороны дома и ползком прокралась к подлым фашистам. Соорудив две связки гранат, первую она закинула под пазик опона, вторую гвардейцам. Уйдя перекатом, она спряталась от взрывной волны в песочнице. Чудовищный бабах разнес оба авто и выбил стекла ближайших домов. Весь опон был уничтожен. Майор и остатки гвардии позорно бежали.
Начальству они доложили, что пятиэтажку захватили подлые империалистические интервенты. Похмельное начальство, пребывая
Танковая дивизия была расквартирована прямо под городом, поэтому дежурная рота смогла добраться до места событий в течении одного часа. При помощи тяжелой гусеничной техники были разворочены все детские качели, имевшие несчастье находиться во дворе, а также баскетбольная площадка. Заняв огневые позиции, танки произвели мощный залп по подъезду, в котором предположительно находились подлые интервенты.
Как только первый дым рассеялся, из объятого пламенем дверного проема вышла закопченная бабка, обвязанная противотанковыми гранатами.
Иванченко напряженно сглотнул, ведь в этой террористке он узнал свою любимую бабушку Дульсинею Семенну.
— Т-ты… что буянишь бабуль? — заикаясь спросил он.
— Ой, внучек! — бабка неожиданно очнулась, выйдя из режима аннигиляции фашистской угрозы и запричитала.
— Так тебе ж иначе и не дождешься! Сколько лет обещаешь приехать, а все никак. Дела, дела! А мне-то скучно одной…Совсем забыл старую… — всплакнула старушка.
— Пойдем в дом-то. Я же пирожков наготовила! И друзей своих зови! — улыбнулась она чумазым ртом и заковыляла вверх по развороченной снарядами лестнице…
Ну, а наша компания в это время время ходила в ларек за пивом, и все события пропустила.
[/ОИ]
Отмахнувшись от нахлынувших воспоминаний, я протиснулся мимо потока душ и зашел внутрь «футбольного мяча». Хз, что я ожидал здесь увидеть…мне почему-то представился аналог звезды смерти — множество помещений, переходов, коридоров и тупые штурмовики в белых пластиковых трусах и майках, бесцельно снующих туда-сюда.
Но здесь все было наоборот — огромный концертный зал и сцена с музыкантами, вокруг которой «отстаивались» мириады душ и подпевали выступающим. В это время, многочисленные стробоскопы, висящие под потолком, испускали разноцветные лазерные лучи и таким образом сканировали «тусующихся реинкарнатов». Если проблем не возникало — душа получала на лоб зеленый стикер с надписью «Годен» и могла покинуть зал, продолжив свой путь к перерождению. На «отбракованных» лепились желтые стикеры «чухан» и красные «полупокер».
— Это еще что значит? — спросил я у жителей кирзачей.
— Чуханы — это души с кривыми образами, не определившиеся с основным воплощением. Возникает конфликт между различными субличностями. — ответил Илья.
— Так выходит вся ваша шайка Многоликих и есть чуханы? — заржал я.
— При чем тут мы? Чуханы — это просто однодушцы-шизофреники. Так понятно? — сказал Гера.
— Шизики, всё ясно, так бы сразу и сказал! Что там с красными стикерами? — продолжил я.
— Полупокеры — это души со всякими вредными подселенцами-паразитами, или служебная нежить, отлынивающая от работы. Смываются сюда, пытаясь откосить, иногда получается…система не совершенна! Но вообще такое редко случается.
— Занятно…но если есть полупокер, значит должен быть и полный? — удивленно спросил я.
— Полный покер — это твой красный приятель. Их на входе отсеивают. — буркнул Гера.
Я оглядел зал: ни полу, ни полных покеров не было. Мелькали несколько десятков желтых, но это на весь многотысячный зал! От разглядывания толпы меня отвлекли звуки доносящиеся со сцены. Вот уж чего я здесь никак не ожидал услышать!
Озаренный светом софитов, с микрофоном в руках стоял Витя Цой и совершенно не стесняясь исполнял (бело)русскую народную песню: