Карафуто
Шрифт:
«Это уже хуже — их двое», мелькнула мысль. И юноша решил, что ему на помощь придут сумерки, и что скоро настанет ночь, а под ее черным покрывалом можно преодолеть немало километров, не боясь погони.
Недалеко от полицейского управления улица поворачивала в сторону, и в этом месте тайга ближе подступала к дороге.
«Или сейчас, или никогда!»
Володя чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди. Оно стучало так громко, что стук его уже, наверное, давно услышал и дежурный солдат, и даже офицер…
Внезапно прянув в сторону и пригнувшись,
«Это офицер — из револьвера!..»
Ему забивало дыхание, но он бежал куда глаза глядят, бежал, едва успевая уклоняться от стволов деревьев. Тьма надвигалась ему навстречу, он дышал хрипло, как загнанный конь.
Была уже ночь, когда он остановился, хватая ртом воздух и чувствуя колющую боль в боку от невероятно быстрого бега. Вокруг тишина и тайга. Он несколько минут стоял, старательно вслушиваясь. И ждал звуков погони. Сухая сосновая шишка свалилась ему на голову. Он задрожал так, будто его сзади схватили чужие руки.
Потом прислонился спиной к шершавому стволу и так стоял тихо и неподвижно, только ладонями гладили кору, затем совсем тихо, чуть-чуть слышно засмеялся…
Он был на свободе.
ВСТРЕЧА
Володя шел всю ночь. Вверху светил месяц, но в тайге, под деревьями, блуждала тьма. Сначала он шел наугад. Единственным его намерением было следующим утром оказаться как можно дальше от человеческого жилья. Но со временем он долго стоял на небольшой лужайке и рассматривал звездное небо, выверяя свое направление.
Володя твердо знал, что ему надо идти на север. Там, по пятидесятой параллели, проходит линия границы.
Утром он был уже далеко от японских контрразведчиков. Началась настоящая тайга. Ели и пирамидальные пихты стояли пасмурные и молчаливые. Их стволы, ровные и высокие, тянулись вверх, к солнцу. Все чаще встречались высокие лиственницы.
Володя часто попадал в места, где рос сплошной серо-зеленый мох. Тогда нога ступала, будто по мягким коврам. Кое-где блестели ржавые болотца. Приходилось их обходить, так как грунт проседал под ногами. Юноша боялся попасть в трясину.
Когда солнце поднялось уже высоко, Володя почувствовал, что идти дальше у него нет сил. Ноги подгибались, все тело просило покоя. На взгорье невысокой лесной сопки юноша расположился на отдых. Место было очень уютное. Недалеко журчал ручей. Володя снял истоптанные башмаки, с наслаждением вытянул ноги и, повернувшись на бок, скоро заснул.
Проснулся он под вечер. Солнце садилось, и в последнем красном луче тлели рыжие стволы сосен. Тихо и однообразно журчал ручей. Какие-то мелкие птички перепрыгивали с камешка на камешек и пилы воду. Володе очень хотелось есть. Перед глазами неотступно маячили хлеб, мясо, скворчащее
Юноша схватил камешек и бросил в стайку птичек. Одна птичка осталась на месте с разбитой головкой. Володя положил добычу на ладонь, ее мертвые глаза были мутные и фиолетовые. Парень молча смотрел на нее. Он не мог есть сырое мясо, а спичек не было.
Юноша мечтал об огне, о горячем костре, на котором можно варить, жарить. Спичка казалась сейчас недосягаемым счастьем.
Володя вспомнил о камешках, из которых можно добыть искры. Камешков вокруг было очень много. Серые, красноватые, белые, они россыпью лежали вдоль ручья и на склонах сопки. Юноша нашел два красивых кремня и начал высекать. Выскакивали большие золотые искры. Но ними ничего нельзя было поджечь. «Если бы была губка!»
Таежная ночь надвигалась быстро. Вдруг упала тьма, черная, густая. Володя вспомнил, как прошлой ночью он бежал через тайгу. Вспомнил и вздрогнул. Как легко можно было попасть в трясину, в болото.
Юноша насобирал груду камней и решил ночевать на склоне сопки. В случае нападения диких зверей он сумеет защититься камнями.
Место для ночевки было выбрано очень удобно. По левую сторону и по правую сторону сопка обрывалась отвесными уступами, а в нескольких шагах росло дерево, на которое можно было залезть в случае опасности.
Самое страшное, конечно, если зверь нападет на сонного. Володя решил не спать до рассвета. Летние ночи короткие, и он легко будет на стороже пять или шесть часов. Вот если бы можно было разжечь костер!
Но Володя не заметил, как заснул. Ночь прошла спокойно. Проснулся он на рассвете и сразу же тронулся в путь.
Давал о себе знать голод. Юноша заметил, как из дупла дерева вылетела птица, очень похожая на дятла. Мелькнула мысль, нельзя ли отыскать птичье гнездо? И в самом деле, в дупле лежало четыре белых яйца. Они были с маленькими зародышами, но Володя жадно выпил их.
Немного позже он нашел еще одно гнездо с яйцами. Оно располагалось низенько, просто на ветке. Юноша выпил и эти яйца и почувствовал, что голод поутих.
Володя пробирался через тайгу. Но скоро ему все чаще начал встречаться валежник. Груды поваленных бурей деревьев перекрывали дорогу, огромные стволы елей и пихт, изломанные ветки, будто скошенные косой смерти, сплетались в диком хаосе.
Местами не было никакой возможности перебраться через такой валежник, и приходилось его обходить.
Целый день шел Володя, держа курс на север. Он вспоминал все, что знал, как определять направление без компаса. Он внимательно рассматривал ветви деревьев, мох на стволах. На южной стороне дерева ветки должны быть гуще, чем на северной, а мох, наоборот, любит тень и покрывает северную сторону ствола.
Сначала ориентироваться по этим признаками было тяжело. Казалось, что мох растет везде, что ветви растут одинаково густо с обеих сторон. Но со временем Володя научился замечать разницу, он искал одиночные деревья на лужайках и видел, что в самом деле с одной стороны ветви гуще и длиннее.