Карамба, или Козья морда

Щеглов Дмитрий

– А бабка мне говорила, что знаменитая икона «Владимирская богоматерь» была написана борзописцем Лукой на доске от того самого стола, на котором Христос трапезовал со своей матерью. Представь себе сколько раз на ней обедали, тысячи, пока она стала знаменитой, А тут один раз не дадут использовать вместо стола.

Уж насколько я был далек от церкви, но меня возмутило кощунство приятеля.

– Во первых ее писал не борзописец, а живописец, а во вторых Христос столько не жрал.

– Вечно поесть спокойно не дадут, – невозмутимо ответил Данила, – глянь, я же на нее целлофан положил.

– Данила. Если ты станешь когда-нибудь шеф-поваром в ресторане, я,

клянусь тебе, никогда не притронусь к твоей еде.

– Ну и зря. Ты не прав. У меня будут только первосортные продукты, повара французской выучки, огромное меню и никакой собачатины.

– Какой собачатины? – не понял я.

– А ты разве не слышал, как у нас одно время в городе в ресторанах появился деликатес, объедение, блюдо из оленятины. Весь город, месяца два объедался, и фаршированное, и запеченное, и такое и сякое, и в голову никому не придет, спросить, откуда столько оленей в округе? А снабженцами были Горилла и его дружок, Фитиль. Вот они на пару и шурудили. Перестройка то давно закончилась, оленей еще лет шесть назад всех постреляли. А тут вдруг в ресторане оленятиной кормят, на свадьбы заказывают, что б обязательно в кляре, или фаршированная с грибами. А в городе собаки пропадают и пропадают. Хозяин, как только отпустит собаку одну погулять, так она тут и пропадет. И Фитиль с Гориллой собачьими шапками и поясами от радикулита еще приторговывают. Вот и делай выводы, в каком лесу они стреляли этих оленей, если в городе ни одного пса не осталось. На весь город, только у Хромого кавказская овчарка. Ее эти орлы за лося бы выдали, да как ее сопрешь со двора. Она тебя самого быстрее съест.

– И как же это наружу выплыло?

– А никак, кончились собаки, кончилась и оленятина, в кляре и без кляра, – доедая куриную ножку, философствовал Данила, – так, что мой девиз, никакой собачатины, только натуральный продукт.

Мы заговорились и не заметили, как к нам подошел Фитиль. Давно мы его не видели. Чем он сейчас занимается. Не работает, это точно. Долговязый, под два метра ростом он начал горбиться. Как фонарный столб, и голова как фонарь свисает вперед, – подумал я.

– Угощайся, – предложил ему Данила блинчик.

Фитиль, потянув носом воздух отошел на несколько метров от Данила и брезгливо отвел взгляд:

– Я тут сам скоро шашлык жарить буду. Отдыхаю вот, рыбу ловлю, – непонятно к чему он проинформировал нас о своих планах.

Это надолго. Уходить, похоже, он не собирался. Данила смел с импровизированного стола невидимые крошки, отложил в сторону целлофан, а икону забросил в кусты:

– Пригодится на дрова, – буркнул он.

Филиль равнодушным взглядом проводил непонятный деревянный предмет, явно смахивающий на крышку от погреба или дверь, выброшенную за ненадобностью с развалившейся чьей-то старой баньки.

– Погуляем? – предложил мне сытый Данила.

– Давай.

Мы решили разыскать Настю.

Глава 3

– Решили без меня обойтись, – встречала нас она у калитки, – только знайте, ничего у вас без меня не получится. Я в курсе всех ваших дел, и не только ваших.

У нас с Данилой вытянулись лица, мы считали, что нас никто не видел, а тут такой презент.

– Когда я вас увидала с лопатой и мешком, то сразу поняла, идете копать золото.

– Какое? – первым не выдержал Данила.

– То, что Горилла украл на заводе цветных металлов. Я все сопоставила, и поняла, что вы видели, куда он его закапывал.

– Какое золото? – Данила чуть не подавился слюной, – оно было стального цвета,

а золото золотистое. И никуда он его не закапывал, а спрятал в сарай рядом с монастырем, там, где Хват-Барыга живет. А с чего ты взяла, что это было золото?

Теперь Настя смотрела на нас свысока. Ткнув наугад, она попала в точку.

– С утра я была на почте и слышала, как телефонистка звонила знакомой и рассказывала, что на заводе цветных металлов кто-то из-под носа охраны украл четыре пуда чего-то. Чего, она точно не знает, но должно быть что-то очень дорогое. Потому, что охранник, который дежурил в эту ночь, пообещал, что если найдет того, кто украл, он в землю его живьем закопает. И тут же при всех по-родственному позвонила Горилле, не знает ли он, что там украли? Что ответил ей Горилла, я не знаю, но когда я через десять минут вышла из магазина, он как чумной пролетел на своем Мерседесе. А на хвосте у него знаете, кто был? – и она прервала рассказ, наблюдая за нашей реакцией, – оперативники на своих Жигулях.

– Да, не тяни ты за душу, рассказывай дальше, – услыхав про золото, Данила превратился весь во внимание, даже забыв по привычке вставить посреди рассказа пару шпилек.

– Вот и все. Что дальше рассказывать?… Украл Горилла. Когда ему позвонили, он решил перепрятать товар. У всех воров одна психология, они считают место, где держат наворованное, не очень надежным, и время от времени его перепрятывают. А милиция за кем в первую очередь устанавливать наблюдение, конечно за главным местным криминогенным авторитетом. Значит за Гориллой. Вот за ним и неслись на Жигулях наши старые знакомые, оперативники Николай с Петром. Я и подумала, что вы раньше милиции узнали, куда он закопал четыре пуда золота, и идете его реквизировать. Вы же мне намекали с утра, про серьги, помните?

Правильно говорят, молчание золото. Я мысленно выругал себя за длинный язык и вслух сказал:

– А мне показалось, он в сарай рядом с монастырем перетащил взрывчатку, чтобы посчитаться с Хватом. Данила говорит, у них, мол, старые счеты.

– Это у Данилы с Хватом старые счеты, – перебила меня Настя, – а Горилла и Хват как дружили, так и дружат.

– Тогда он таскал в сарай не взрывчатку, и не аккумуляторы, – стал я вслух рассуждать, – а что-то другое. Но и не золото, чушки были какие-то серого цвета, на большие гантели похожие. С такими раньше силачи в цирке выступали. Да, бог с ним с Гориллой, пусть им милиция занимается, ты послушай, что мы нашли.

И я подробно рассказал Насте, как мы обнаружили подземный ход. Как нашли подвал с покойником старцем, который со временем превратился в иссохшую мумию, как перенесли его с сундука на землю. Как потом открыли сундук, и не нашли ничего, кроме древней иконы и старинных книг. Как второе ответвление подземного хода вело в тупик.

– И вы руками дотрагивались до покойника, и не страшно? – тихим голосом спросила Настя.

Данила не чувствуя никакого подвоха, как герой выпятил вперед живот: – Я его даже обнимал.

Зря он принял геройскую позу, язвительная насмешка кнутом ожгла незадачливого хвастуна.

– А я то думаю, от кого так козлом несет, стоять рядом невозможно, хоть беги за противогазом.

Но не так то легко сбить кураж Данилы, чужие насмешки отскакивали от него как горох.

– Одень, одень, хоть на человека станешь, похожа. А то, люди ходят, и шарахаются, скелетина несчастная.

– На себя посмотри, боров ненасытный.

Они, наступив, друг другу на больную мозоль могли так до бесконечности пререкаться. Пришлось напомнить Насте о цели нашего посещения.