Каратель. Том 3: Обитель мира
Шрифт:
— Я бы исполнил приказ, — ответил Макс, помолчав.
Он не понимал, к чему все эти расспросы, ведь республиканцам и так всё про него известно. Чего они добивались, что хотели услышать?
— Почему? — отец Маринэ даже подался вперёд.
— Потому что иначе меня уволили бы из армии, — ответил Макс.
— А для тебя так важно служить?
— Да.
— Почему?
Похоже, настало время откровений. Макс не видел причины скрывать свои мотивы, поэтому ответил:
— Для меня это единственный шанс выбраться из трущоб и… жить.
— Ты поступил
Макс кивнул.
— Но почему записался в Карательный корпус? У тебя ведь было много других возможностей.
— Карательный корпус был практически единственной частью, участвующей в военных действиях. Только там можно было быстро пойти на повышение, получить чин и выйти на пенсию.
— И жить? — спросил Рей Фолнер.
— И жить, — подтвердил Макс несколько раздражённо. — Кто знал, что начнётся война, и карьеру можно будет сделать в любой армейской части...
— Значит, тебя в первую очередь интересуют деньги? — спросил отец Маринэ.
— Нет. Деньги — только средство. Я хочу стать независимым.
Рей Фолнер и отец Маринэ переглянулись.
— Тогда ты должен понимать, за что мы боремся, — проговорил священник.
— А я понимаю, — ответил Макс сухо.
— Скажи честно, Джон, — Фолнер поёрзал на стуле. — На чьей стороне твои симпатии? Я понимаю, что ты зол на нас и, вероятно, на меня лично, за то, что твою девушку держали в заложниках, но пойми: у нас не было выбора. Постарайся абстрагироваться от личных антипатий и скажи, на чьей ты стороне: Республики или Федерации?
— Было бы глупо с моей стороны ответить, что я верен Федерации, — усмехнулся Макс. — Я ведь у вас в плену.
— Не ёрничай! — серьёзно сказал Рей Фолнер. — Ну, так как?
— Федералы считают меня мятежником, — ответил Макс, немного помолчав. — Какой мне смысл поддерживать их? Даже если я докажу, что на самом деле являюсь Максом Аграновым, кто поверит, что я работал на Республику, будучи обманут? Меня казнят за измену, предварительно измочалив мозг в попытках узнать всё, что я знаю о Республике. Нет, Федерация — не та лошадь, на которую я бы поставил.
— Значит, ты с нами? — спросил отец Маринэ.
— Я не хочу сказать, что полностью разделяю идеи Республики. Более того, не скрою, что в первую очередь меня интересует собственная выгода. Но в общем и целом — да, я с вами, — Макс очень надеялся, что подобный ответ устроит его собеседников.
— Ты ведь не будешь отрицать, что отчасти вынужден быть за нас, поскольку Федерация тебя отвергла? — проговорил Рей Фолнер.
Макс кивнул.
— Знаешь, скорее всего, когда мы прибудем на Плутон, тебя казнят, — сказал Рей Фолнер, глядя ему в глаза. — Но, возможно, у тебя будет шанс выйти на пенсию.
Макс натянуто улыбнулся. Похоже, и правда, время откровений. Но не следует считать, что с ним играют в открытую. Скорее всего, просто пытаются манипулировать. Поддаваться этому нельзя!
— Рад слышать, — проговорил парень сухо.
— А теперь извини, но у нас есть дела.
— Конечно. Спасибо за обед.
—
Макс встал и, кивнув на прощанье, направился к двери. Солдаты довели его до коридора, где его поджидал конвой.
— Не скучали? — бросил Макс, усмехнувшись.
Ему не ответили. Шагая в окружении охранников, Макс думал о том, почему Рей Фолнер и отец Маринэ проявляют к нему такой интерес. В конце концов, он был всего лишь карателем, из-за которого (пусть и не по его вине) сорвалась самая важная операция Республики.
Глава 21
«Монтесума-3» и сопровождавшие его истребители приземлились на Плутон в тот день, когда Федерация сбросила многотонную аннигиляционную бомбу на Диону, где базировались войска Республики. Несколько специально модифицированных крейсеров вынырнули из стерк-тоннеля и атаковали орбитальную систему охраны спутника, после чего часть вступила в бой с флотом мятежников, а крейсер под названием «Плохое предчувствие» при поддержке истребителей класса «ворон-3» прорвал линию обороны и осуществил бомбардировку. Теперь спутник походил на каменную пустыню, покрытую, словно язвами, разломами. Его масса уменьшилась на одну девятую, что привело к изменению орбиты, и Энцелад отдалился от Сатурна. Война приобрела новый масштаб.
На космодроме Вифлеема шёл мокрый снег с дождём. У трапа прибывших встречали люди в длинных непромокаемых плащах с капюшонами. С ними был отряд солдат в бронескафандрах. Неподалёку стояли шесть бронированных машин цвета хаки с толстыми решётками на окнах.
Человек в плаще подошёл к Рею Фолнеру и, отдав честь, представился:
— Капитан Вашенков. Я должен передать вам это для немедленного ознакомления, — он протянул Ангелу какой-то документ. — Ваш подопечный отправится с нами.
Ангел несколько секунд рассматривал документ, потом вернул его и спросил:
— Я могу его сопровождать?
— Нет, сэр. Вам приказано немедленно явиться к господину президенту.
— Хорошо, — Рей Фолнер повернулся к одному из охранников и приказал: — Быстро машину мне!
— Это Джон Сеймор? — офицер глазами указал на Макса.
— Да, это он.
Офицер дал знак своим людям и те, взяв Макса под руки, быстро повели к одной из машин. Снег падал за шиворот и на лицо. Хотелось вытереться, но солдаты крепко держали за локти.
— Что у вас тут творится? — спросил Макс, когда его сажали в автомобиль. — Почему идёт дождь?
— Потому что у нас плохо работают системы климат-контроля, господин Сеймор, — проговорил сидевший на соседнем сиденье офицер, которого Макс в полумраке салона сразу не заметил. — Будем знакомы, меня зовут Василий Нороков, — мужчина протянул руку.
Макс пожал сухую крепкую ладонь, одновременно рассматривая лицо собеседника. Офицер был в годах, его коротко стриженые волосы поседели на висках, вокруг рта и на лбу залегли глубокие морщины. Глаза были водянистые, а ресницы светлые, что производило неприятное впечатление.