Каратель
Шрифт:
Мы прошли в дом, сопровождаемые всё время кланяющимися обитателями, поднялись на второй этаж и, наконец, оказались в довольно просторной и светлой комнате, где в инвалидном кресле лежала больная девочка.
Никакого запаха лекарств и спёртого воздуха, как в случае с Вэймин, здесь не было. Напротив, помещение совсем недавно хорошо проветрили, в нескольких вазах стояли свежесрезанные хризантемы и всё сияло обезличенной чистотой, в которой не было домашнего уюта.
Я поймал себя на мысли, что нахожусь в больничной палате и, поискав взглядом хоть какие-нибудь игрушки, так ничего и не обнаружил.
Посмотрев на бедного ребёнка через интерфейс сканера и вчитываясь в скупые но такие информативные строки, я убедился, что всё ещё хуже, чем казалось на первый взгляд.
Марина, спросив у хозяев разрешения вымыть руки, сходила в ванную и, вернувшись, тут же принялась обследовать будущую пациентку. Она оттягивала ей веки, светила в зрачки невесть откуда появившимся в её руке маленьким фонариком. Щупала пульс и стучала так же волшебным образом материализовавшимся миниатюрным молоточком, с никелированной ручкой и резиновым бойком.
В общем, учинила практически полный медосмотр по своему, прихо-неврологическому профилю. А, когда оставила исследуемую в покое и повернулась ко мне, на лице её было написано отчаяние.
– Всё плохо, Коля.
– Ничего не выражающим голосом, сказала она по-русски.
– Боюсь, даже ты, со всеми своими талантами, ничего не сможешь сделать.
– Ну, предположим, это ещё не факт.
– Бодрым тоном возразил я. Да и, как любят говорить персонажи анекдотов, попытка - не пытка.
– Я поискал глазами привёзшего нас сюда японца и, перейдя на язык Страны Восходящего Солнца, вежливо уведомил.
– Мы берёмся вылечить это несчастное дитя. Но сначала.
– Тут я сделал международный жест, многозначительно потерев большой и указательный палец, мне бы хотелось урегулировать вопросы с оплатой.
Тот мигом обернулся на незаметно вошедшего мужчину, лет пятидесяти пяти, сопровождаемого двумя массивными бодигардами и, дождавшись подтверждающего кивка, заговорил.
– Никаких проблем, Ваше Высочество.
– Заверил меня он. И, не удержался, чтобы не добавить чуточку угрозы.
– Надеюсь, Вы понимаете, что нас устроит только положительный результат?
Причём произнесено это было с той неуловимой интонацией и выражением лица, что стало понятно, что в случае неудачи, ни о каком "возврате денег" и принесённых извинениях речи, не шло. Короче, пан или пропал. Ну, или грудь в крестах или голова в кустах.
Через секунду притащили несколько сумок, до верху набитых наличными.
– Вот, как и договаривались.
– Расстегнув каждую и продемонстрировав содержимое, доложил японец.
– Надеюсь, Вы верите нам на слово и пересчитывать не станете?
– Нет.
– Отрицательно покачал головой я, предварительно изучив его и большого босса через интерфейс сканера. И, поскольку ни мимикой, ни запахом те не выдавали желания обмануть, добавил.
– Я вам полагаюсь на вашу порядочность. К тому же, за вас просил мой товарищ. А, если не верить тем, с кем идёшь в бой, то кому тогда верить вообще?
По лицу старшего Якудзы было видно, что мои слова пришлись ему по душе. Да и акции Като Изао, после высокопарного спича, тоже немного поднялись. Я же, слегка выпендриваясь
На глазах удивлённой и слегка шокированной публики сумки с деньгами исчезли а я, как ни в чём не бывало и не обращая внимание на округлившиеся глаза всех присутствующих, тут же перевёл разговор в деловое русло.
– Пижама будет мешать.
– Начал объяснять я и отдал указание.
– Пусть девочку разденут. Завернут в какую-нибудь простынь.
– Тут я начал лихорадочно вспоминать, что из запасов еды есть в данный момент в стазисе и, поняв, что с продуктами, не говоря уже о деликатесах, в моём убежище, как всегда не густо, попросил.
– Принесите пакетов тридцать сока и килограмм десять фруктов.
На имеющихся в запасе стандартных рационах и бутилированной воде я могу прожит в стазисе ещё очень долго. А вот побаловать себя вкусненьким, согласитесь, не помешает.
– Давайте, подождём в соседнем помещении.
– Так как глава Семьи до сих пор и не произнёс ни слова, бразды правления этим Марлезонским Балетом опять взял в свои руки тот, кто привёз нас сюда.
– Сами понимаете, для того, чтобы подготовить девочку и доставить из ближайшей лавки всё требуемое, нужно время. Совсем немного, но всё-таки.
– Безусловно.
– Согласился я.
– Мы готовы повременить.
Все, кроме старшего Якудзы и двух немолодых женщин, должно быть, работавшим сиделками, вышли из комнаты. Нам с Мариной предложили место на мягком кожаном диване и, едва устроившись рядом со мной, девушка тут же приступила к допросу с пристрастием.
– Почему ты не сказал мне про деньги?
– Перейдя на русский, требовательно вперила в меня взгляд она.
– Плохая примета.
– Демонстративно зевнув, отбоярился я.
– Сама ж знаешь, нельзя говорить "гоп", пока не перепрыгнешь. К тому же, что бы это решило, в конечном итоге?
Не нашедшая что возразить, Марина насупилась, замолкнув на некоторое, впрочем, не очень продолжительное время. И вскоре, снедаемая нетерпением и любопытством, заёрзала.
– А ты уверен в результате?
– Задала следующий по важности вопрос она.
– Что будет, если девочку не удастся вылечить?
– Вот тогда и будем думать.
– Тоном, советующим не забивать голову раньше времени, ответил я.
– Но, полагаю, однозначно придётся извиниться. Ну, и деньги тоже вернём.
Тут моя девушка погрустнела ещё больше. Женщина, чё с неё взять? Видно было, что она уже мысленно прикидывала, сколько шпилек и булавок и, наверное с брюликами, можно приобрести на эту кучу деньжищ. И расставаться с только что приобретённым богатством ей явно не хотелось.
Но, к чести Марины, которая, как я уже неоднократно упоминал, была умной женщиной, проявлять излишнюю заинтересованность в сохранении пока не нажитого непосильным трудом хабара, и давать напутствие, вроде о "ты уж хорошо постарайся, милый", она не стала. За что, если честно, я был ей искренне и от всей души благодарен.
Минут через десять специально обученные и хорошо вышколенные люди принесли в пластиковых пакетах упаковки с соком и фрукты. К этому времени из комнаты пациентки вышел главный Якудза и коротко сообщил.