Караваль
Шрифт:
– Это была ведьма, да? – прошептала Скарлетт.
Бабушка замолчала и нахмурилась, а глаза девочек стали огромными, точно блюдца: бабушкин рассказ ожил перед ними, как в театре. Их комната превратилась в треугольную клетушку с деревянными стенами. Свечи в люстре, свисавшей с потолка, были перевернуты. От их пламени сверху вниз шел густой беловатый дым. Перед женщиной с огненно-рыжими волосами сидел худощавый юноша, чье лицо затеняли поля черного цилиндра. По этой шляпе Скарлетт тотчас узнала магистра Легендо, хотя черты его лица девочка рассмотреть не смогла.
– Колдунья спросила, чего он хочет больше всего на свете, – снова заговорила бабушка. – Легендо
Тут ветер, внезапно ворвавшийся в комнату, задул все свечи, кроме той, что освещала юношу. Его лица Скарлетт по-прежнему не видела, но готова была поклясться: оно изменилось. Тени, лежавшие на нем, как будто стали резче.
– Превращение началось сразу же, – объяснила бабушка. – Истинные желания Легендо, которые были очень сильны, разожгли магический огонь. Колдунья пообещала юноше, что его представления станут настоящим волшебством, какого свет еще не видывал: правда переплетется в них с причудливым вымыслом. «Но всякое желание имеет свою цену, – предупредила она. – Чем дальше, тем больше ты будешь вживаться в роли, которые играешь. Однажды, представляя негодяя, ты действительно им станешь».
– Легендо и впрямь стал негодяем? – спросила Телла.
– А как же Аннелиз? – Скарлетт зевнула.
– Колдунья не солгала, – вздохнула бабушка. – Ему не суждено было получить и славу, и любовь одновременно. Назвавшись Легендо, он перестал быть тем юношей, которого полюбила Аннелиз. Девушка разбила ему сердце, выйдя замуж за другого. Приобретя известность, о которой мечтал, Легендо счел себя жертвой предательства и поклялся впредь никогда больше никого не любить. Одни называют его за это негодяем, а другие говорят, что благодаря своей магической силе магистр Легендо стал подобен Богу.
Девочки уже задремали. Их веки почти сомкнулись, но на губах все еще не погасли полумесяцы улыбок. Телла поежилась, сквозь сон различив слово «негодяй», а личико Скарлетт просияло, когда ее слух уловил слова «магическая сила».
Скарлетт проснулась со странным ощущением, будто потеряла что-то важное. Обыкновенно она не спеша потягивалась, прежде чем выбраться из постели и осторожно оглядеться по сторонам. Однако сегодня девушка резко распахнула глаза и сразу же села, а когда попыталась встать, ее качнуло.
– Осторожней, – сказал Хулиан, поддерживая Скарлетт, чтобы она не выпала из лодки – если то, на чем они плыли, уместно назвать лодкой (скорее, это был плот – такой маленький, что они вдвоем едва там умещались).
– Как долго я спала? – спросила Скарлетт и схватилась за бортик.
Мир вокруг нее только теперь приобрел четкие очертания. Хулиан осторожно, чтобы не забрызгать спутницу, опустил в воду два весла. На розовой поверхности моря, которое показалось девушке незнакомым, кое-где кудрявились бирюзовые барашки. Солнце цвета меди ползло вверх. Было утро – очевидно, не первое с того мгновения, когда она, Скарлетт, забылась сном: прежде гладкий подбородок Хулиана успел зарасти темной щетиной, – похоже, моряк не брился по меньшей мере дня два. Скарлетт не забыла, как он по-волчьи ухмыльнулся
– Мерзавец! – выпалила она, ударив его по щеке, которая тотчас загорелась рубиновым цветом ярости и кары.
– Ай! – вскрикнул Хулиан. – Чем же я такое заслужил?!
Поняв, что натворила, Скарлетт пришла в ужас. Временами ей нелегко бывало обуздать собственный язык, но руки до сих пор она никогда еще не распускала.
– Прости! Я не хотела!
Сказав это, Скарлетт схватилась за борта и стала ждать ответного удара, однако его не последовало. Полосы на щеке Хулиана злобно краснели, но он и пальцем не тронул свою обидчицу.
– Не бойся, я женщин не бью.
Перестав грести, он поглядел Скарлетт в глаза. Если в винном погребе юноша смотрел на нее зазывно, а ночью на берегу – словно дикий зверь, то сейчас она не видела в его взгляде желания обольстить или напугать. Скорее уж, Хулиан был удивлен.
Пятно на его щеке постепенно бледнело, и вместе с ним стал испаряться и ее страх: оказывается, не все ведут себя так же, как губернатор Дранья.
– Прости, что ударила тебя, – проговорила Скарлетт с усилием. – Но вы с Теллой должны были… Постой! – Она осеклась. На нее вновь нахлынуло ужасное чувство, будто она лишилась чего-то, необходимого ей как воздух. У этой «пропажи» были медовые волосы, личико херувима и улыбка дьявола. – Где Донателла?
Хулиан снова взмахнул веслами – на этот раз менее осторожно. Капли ледяной воды обрызгали колени Скарлетт.
– Клянусь: если ты что-то сделал с Теллой…
– Успокойся, Малиновая…
– Меня зовут Скарлетт!
– Малиновый цвет или багровый [4] – разница невелика. С твоей сестрой все в порядке. Она ждет тебя на острове.
Скарлетт хотела что-то ответить, но, взглянув туда, куда Хулиан указал веслом, почувствовала, как слова растаяли у нее на языке, точно мягкое масло. Остров, видневшийся на горизонте, был совсем не похож на ее родную Трисду – нагромождение скал, присыпанных черным песком. Если там лишь кое-где зеленели чахлые кусты, то здесь все утопало в зелени. Изумрудные горы, сплошь поросшие лесом, стремились ввысь, колеблясь под завесой мерцающего тумана. С вершины самой большой горы, переливаясь, словно перья павлина, струилась вода. Поток ее нырял в кольцо танцующих низких облаков, окрашенных лучами восходящего солнца. Так вот он каков, Исла-де-лос-Суэньос – остров Грез! До того как прочесть это название на пригласительных билетах, Скарлетт никогда даже не слышала о нем, однако не сомневалась: это находится именно здесь и лодка приближается к частным владениям магистра Легендо.
4
Scarlet – ярко-красный, алый, багровый (англ.).
– Повезло тебе, что ты так долго проспала. До сих пор места, мимо которых мы проплывали, выглядели не столь живописно, – произнес Хулиан. Вид у моряка при этом был такой, словно он оказал Скарлетт неоценимую услугу.
Как ни заманчиво выглядело место, куда он ее вез, девушка никак не могла избавиться от тяжких мыслей о другом острове.
– А Трисда далеко отсюда?
– Сейчас мы находимся между Покоренными островами и Южной империей, – ответил Хулиан так спокойно, будто они просто прогуливались по берегу возле имения губернатора.