Карай. Сын Карая
Шрифт:
Через пять минут мы все мирно сидели вокруг костра и пили какао из невыносимо горячих кружек. Сверху падал мелкий снежок и таял в солдатском котелке. Ветер дул не переставая и сгонял огонь к одному боку костра.
— Да здравствует походная алюминиевая кружка! — говорил Сергей Вартанович. — Вот мы сейчас нальем в эти кружечки напиток погорячее вашего какао! — И он попросил своего спутника — того звали Андреем — принести рюкзаки, которые были ими оставлены где-то на горе.
Андрей мягко улыбнулся,
«Вероятно, они давнишние знакомые», — подумал я.
— Скажите, Сергей Вартанович, этот Андрей — он ваш сослуживец?
— С чего вы взяли? Впервые его вижу.
И профессор Малунц стал рассказывать нам, как он попал в эти края. Оказывается, совершил восхождение с группой альпинистов, дважды сваливался в пропасть, весь обтрепался. На склоне Капуджиха он встретил Андрея, познакомились и продолжали путь вместе.
— И вот мы шли, — говорил Сергей Вартанович, — и развлекались тем, что старались побольше угадать друг о друге. Представьте, этот человек положил меня на обе лопатки. «Вы, говорит, ученый, вернее всего — геолог или физик». И еще множество всяких подробностей. А я, седая борода, не смог ничего угадать. Бился, бился — даже профессию не узнал!
Тут мы все посмотрели на Андрея, который ловко спускался по склону, неся в одной руке два дорожных мешка. Лицо у него было крупное, угловатое — выдавались скулы, надбровные дуги. Эта угловатость и создавала, видимо, впечатление мужественности. В общем, обыкновенное лицо, если не считать глаз — чуть выпуклых, серых, очень спокойных. Все его движения на этот раз показались мне неторопливыми, и, пожалуй, вкрадчивыми.
— Вы, конечно, раньше знали или видели Сергея Вартановича? — спросил Андрея Эль-Хан, когда из рюкзака была вытащена бутылочка юбилейного коньяка и мы все получили полагающуюся порцию.
— Да нет, не видел.
— Как же вы угадали, кто он?
— А ничего особенного, — серьезно сказал Андрей. — Такая у меня профессия.
Я заметил, что он очень внимательно выслушивает собеседника, не перебивает и отвечает, только подумав.
Мы все налетели на него. Ну как же можно по внешнему облику человека догадаться о роде его занятий?
Андрей улыбнулся.
— Как не угадать? — мягко проговорил он. — Человек в летах, а по горам ходит легко; человек интеллигентный, знающий, притом все время камни рассматривает… Надо иметь наблюдательность — и все поймешь. А моя профессия — она требует наблюдательности.
— Вот-вот, все его профессия, о чем ни заговори! — насмешливо заметил профессор Малунц. — Я ему комплимент: «Вы хорошо по горам ходите!» А он опять свое, что это, мол, надо для успеха в его профессии.
— И надо!
— Разносторонняя у вас профессия.
— Да хотите — откроюсь?
— Нет уж, извините! Игра так игра.
— Хорошая работа, — уважительно сказал Андрей, — только, к сожалению, не моя.
Сергей Вартанович принялся сыпать вопросами:
— Педагог? Астроном? Музыкант? Инженер? Моряк?
Семен Мостовой кашлянул и нравоучительно сказал:
— Если вы встретите человека, который может в вашем присутствии сделать вот так… — он поставил на свою широченную ладонь двухпудовый рюкзак и, вытянув руку, покачал его в воздухе, — то вот тогда смело говорите: это одесский моряк! И вообще знайте: какая рука — такой человек. Дай-ка мне, дружок, твою лапку!
Андрей опять подумал немного, встряхнул светлыми волосами и протянул Мостовому ладонь.
— Ого-о! Солидная рука. Молодец! Ну, посмотрим, как умеешь терпеть.
И они стали жать друг другу руки. Через минуту наш начальник, изменившись в лице, проговорил:
— Дело, как видно, идет на ничью…
Андрей чуть заметно улыбнулся.
— Крепкая ручка! — признал Мостовой.
— Хоть я и не моряк, но опять-таки это принадлежность профессии.
— Цирковой борец, что ли?
— Промах! — усмехнулся Андрей.
Мы все приняли участие в этом угадывании.
— Преподаватель физкультуры? — спросила Галя.
— Нет, он доктор! — крикнул Эль-Хан. — Ему знакомы все секреты сохранения силы и здоровья!
— Колхозник? — попытал счастья и я. — Геолог? Географ-путешественник?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Вы работник искусства! — выпалила Ева. — Человек искусства, артист. Вы так хорошо пугали нас, когда пришли сюда просить какао…
— К сожалению, нет, не артист, — подумав, проговорил Андрей. — Но иногда, впрочем, приходится и к этому применяться.
…В горах быстро темнеет. Гуще стал воздух, еще ниже спустилось небо, и сразу наступила ночь.
Холодные крупные звезды выползли на небо. Никогда до этого не видел я таких крупных звезд! Сперва их было мало, не с каждой минутой становилось все больше и больше. Искры, подгоняемые ветром, взлетали кверху. Я лежал на подстилке у костра, и мне хотелось думать, что искры, долетев до неба, не гаснут — превращаются в звезды…
У костра время течет незаметно. Все сгруппировались вокруг Сергея Вартановича. Только Ева и Андрей беседовали в стороне о чем-то.
Я подполз ближе к ним и услышал, что Андрей говорит по-армянски. Это было так странно: совершенно русское лицо — и трудно произносимые армянские слова, с необычным для русского человека обилием согласных звуков! Ева слушала и заливисто смеялась.
Я отполз на прежнее место. Мне рядом с ними делать было нечего.
Начальник похода скомандовал «отбой».