Карай. Сын Карая
Шрифт:
— Это они мне так велели сделать — задержать вас… — шепотом проговорил Арсен.
Лицо у него было таким заплаканным, беспомощным, что мне на минутку стало жалко: ну ребенок, мальчишка! Но Андрей, казалось, не почувствовал никакой жалости.
— Вот мы уходим, — жестко сказал он, — вернемся с чемоданами! А ты жди нас здесь. И, если не хочешь, чтоб тебе было плохо, ни шагу из парадного!
И мы ушли. Андрей повел собаку к тому месту, где нас встретил Арсен. Тут Карай снова взял след. Я стал упрекать Андрея: уж если он знал, что жулики уносят чемоданы, чтобы перепрятать
— Ничего, — отбивался Андрей, — чемоданы от нас не уйдут!
Видимо, в нем говорило сейчас чувство мастера-виртуоза, который подчас усложняет слишком простую работу, чтобы затем сделать ее с поражающим эффектом. Капитан Миансаров называл такие поступки пижонством.
— Смотри, Андрей, — предостерег я, — как бы нам не пожалеть об этом потерянном времени.
Карай тянул нас наискосок через дорогу.
На другой стороне улицы стоял старый дом, огороженный каменным забором. Дом безусловно подлежал сносу, но пока еще жил в окружении многоэтажных зданий из розового туфа. Карай ударил передними лапами по деревянной калитке и ворвался на маленький дворик, распугав возившихся тут кур. Дворик был чисто подметен. Под тутовым деревом стояла широкая тахта, сбитая из досок. Карай кинулся к этой тахте.
Яростный собачий лай вызвал из домика хозяина — невзрачного старика с перевязанной щекой. Старик кротко осведомился, что нам здесь надо.
Андрей заглянул под тахту и выпрямился:
— Давно унесли чемоданы, которые лежали под этой тахтой?
— Какие чемоданы? — удивился старик.
— Не знаете?
— Не знаю, товарищ. Откуда мне знать?
— Не знаете — надо будет объяснить. Вот на суде вам и объяснят, что значит скрывать краденые вещи.
— Почему краденые? — заволновался старик. — Знакомые ребята принесли, положили под тахту. А я даже крышку не поднимал у этих проклятых чемоданов. Какое мне дело?
— Что за ребята? Имена давайте!
Старик смутился:
— Кто их запомнит? Может, Серен… может, Шихан… Мало ли сюда людей ходит!
— Ну, хватит! — Андрей рассердился. — Дожил до старости, а чем занимаешься — жульничеством! При этом врешь, ворюг покрываешь! Старый пакостник ты, а не человек!
— Ай, напрасно, товарищ… — Старик прикрыл глаза и замотал головой на длинной, тонкой шее. — Ай, напрасно, напрасно… Зачем обижать?
Андрей махнул рукой и вывел собаку за порожек.
— След, след, Карай! — говорил он.
И наш Карай, жадно принюхиваясь, потянул за угол, в маленький переулок. Мы побежали за ним.
— Ты не опасаешься, что этот старый жулик удерет? — спрашивал я.
— От своего дома не уйдет, — спокойно отвечал Андрей. — Ведь дом-то он с собой не унесет… Хитрый старик, да он давно у нас на примете!
Карай заскочил в проходной двор, за которым начинался огороженный пустырь. Тут должны были строить новое здание. То и дело мы натыкались ни груды камня, песчаные насыпи. Андрей кричал мне: «Не отставать!»
Но разве угонишься за Караем! Я остановился возле груды толченых камней, как вдруг увидел, что Андрей отстегивает поводок у Карая.
— Стой! —
В конце пустыря я увидел двоих людей. Каждый из них тащил по чемодану.
— Стой! — еще раз крикнул Андрей и спустил Карая.
Пес пошел крупными прыжками, пригнув к земле свою огромную голову с прижатыми к затылку ушами. Он бежал молча — так идет на задержание преступников только очень тренированная, уверенная в своих силах собака. У Карая был безошибочный прием: с разгона он бил врага в грудь или в спину могучими передними лапами, валил с ног и садился на него верхом. Тут уж он не скупился на лай, на яростное рычание…
Один из преследуемых обернулся, бросил чемодан и полез через высокий забор. Другой попытался перекинуть через забор чемодан, но не смог. Он выхватил финский нож и, держа его в зубах, тоже полез на забор. Я понял, что это значит: если Карай возьмет барьер, — а такую высоту он взял бы без труда, — его будет ждать по другую сторону забора лезвие острого ножа. Но и Андрей понял это.
— Назад, Карай! — крикнул он.
Запыхавшись, мы подбежали к тому месту, где валялись брошенные ворами чемоданы. Я заглянул сквозь щелку забора — никого уже не было видно.
— Так, — с облегчением вздохнул Андрей, — еще минутка — и упустили б чемоданы. Был бы я и вправду пижоном.
— Так и так пижон, — заявил я. — Воры-то ушли!
Он нахмурился, хотел рассердиться, но свойственная ему справедливость и на этот раз восторжествовала.
— Ну, верно, — сказал он виновато. — Вышли б мы пораньше — и захватили их. Будет мне теперь от капитана Миансарова!
— Да откуда он узнает? Ты же не на работе. И не думаешь ведь ты, что я ему расскажу!
— Нет, зачем… — Андрей мягко улыбнулся. — Я сам скажу ему!
Он взял собаку на поводок:
— Только еще не все кончено. Ты побудь здесь около чемоданов. Я скоро вернусь…
Он пришел через полтора часа — спокойный, как всегда, но растрепанный и усталый. За это время я, сидя на чемоданах возле кучи битого камня, выучил наизусть все слова и цифры, которые были написаны на моей папиросной коробке. Никакой другой литературы у меня под руками не оказалось. Я проклял все чемоданы, которые пропадают, и всех сыскных собак на свете, которые эти чемоданы разыскивают. Когда пришел Андрей, я был очень зол. Он понял это и, не дожидаясь упреков, сообщил:
— Рецидивисты. Вот в какую компанию попал этот мальчишка!
Моя злость сразу прошла.
— Ты поймал их?
— Одного задержал. Главное дело было, что мне пришлось его в отделение вести… — Он нагнулся и подхватил чемодан. — Пойдем побыстрее, а то мальчишка засохнет в том подъезде.
— Ты думаешь, что он еще не ушел?
— Не бойся. — Андрей подмигнул. — Ждет.
Арсен сидел на нижней ступеньке лестницы. Он уже не плакал, но в лице его была какая-то обреченность. Он даже не удивился, когда увидел чемоданы.