Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце
Шрифт:
– О, спасибо, что напомнил! – обрадовалась Коваль. – А давай-ка мы с тобой в один клуб закрытый съездим…
– А там что?
– А там стриптиз.
– Хочешь – дома сам станцую?
Она захохотала так, что на них стали оборачиваться:
– Я тебя умоляю! Только не это, я не переживу! Поехали.
Что еще оставалось делать бедному Хохлу, как не подчиняться?
Про этот клуб Марине рассказала Ветка, именно здесь она зависала до того, как начать отношения с Марининым племянником. Клуб был закрытым, попасть туда просто так было нереально, но хозяин прекрасно знал, чей "Хаммер" припарковался у самого
– Я польщен тем, что вы решили провести время у нас… Хотите в VIP-зону?
– А народу много? – спросил Женька, которому красавец явно не понравился.
Собственно, это чувство было взаимным – хозяин заведения тоже не проникся к Хохлу симпатией. Но из здорового опасения за целостность лица счел своим долгом быть вежливым и предупредительным и с ним тоже:
– Нет, сегодня на удивление свободно, так – человек семь-восемь.
– Толпа! – решительно отрезал Хохол и, не слушая возражений, потащил Марину за собой в машину.
Хозяин заведения с облегчением перевел дух – не очень ему понравился сопровождающий у явно богатой клиентки. "Черт с ними, с бабками, – зато лицо в порядке осталось"…
А утром Марину поднял телефонный звонок – племянник срывающимся голосом сообщил, что Ветка ночью попала в аварию. Коваль сдуло с постели моментально, она накинула на голое тело халат и, помчавшись вниз, к Хохлу, начала тормошить его и орать:
– Женя, вставай! Ветка в больнице, попала в аварию, нужно ехать!
Спросонья Хохол не мог понять, что она от него хочет, но потом тоже встал и начал собираться. За считаные минуты они выскочили из дома, прыгнули в машину и понеслись в город, оставив второй джип далеко позади себя.
– Не гони так, – взмолился Хохол, но Марина не слышала его слов, выжимая из двигателя все, что можно.
У здания больницы она резко затормозила, визг тормозов привлек внимание охранников, куривших на крыльце, они спустились и поинтересовались, кто и к кому, но, увидев морду Хохла и Маринино перекошенное от злости лицо, отошли в сторону. Коваль побежала в справочное. Там ей сказали, что подруга, к счастью, жива и даже не в реанимации, а просто в травматологии. Марине немного полегчало, она перевела дух и слегка расслабилась – значит, все не так страшно, не так плохо… Шагая по пустому коридору отделения травматологии, она вдруг вспомнила, как десять лет назад ходила сюда во время ночных дежурств к Нисевичу, как спала с ним в ординаторской. Не самое лучшее время в жизни…
Ветка лежала в отдельной палате, видимо, племянник ухитрился воспользоваться родством с Мариной для пользы дела. Когда Коваль вошла, она дремала, подложив руку под щеку, как ребенок. Правая нога лежала на металлической шине, загипсованная и на вытяжке. Больше Марина ничего не заметила, чему и обрадовалась. Ветка открыла глаза, и в них сразу появились слезы – не ожидала увидеть Коваль здесь, они давно не общались.
– Ветуля, как ты, девочка? – Марина села на стул возле кровати, взяла ее за руку.
– Ты приехала…
– Дурочка, а как я могла не приехать? Ведь ты единственная моя подруга, Веточка, я же люблю тебя. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально… знаешь, ничего теперь не будет…
– Не думай об этом, – попросила Коваль, обнимая ее. – Ты не будешь одна, такая женщина просто по определению одна быть не может. А Колька – он ведь еще малолетка сопливая, зачем он тебе? Поверь – вокруг тучи мужиков, более достойных твоего внимания, чем он. И дети у тебя будут, если захочешь.
– Нет, Маринка, теперь уже не будет… Доктор сказал, что это был мой последний шанс…
– Я не буду говорить ничего, потому что ты знаешь мое отношение к этому вопросу, – сказала Марина, встав и направившись к окну. – Но поверь – в жизни всякое бывает. А хочешь, я расскажу тебе одну жуткую историю? – вдруг спросила она, понизив голос. – Потому что только с тобой я могу об этом говорить, только ты не заблажишь про понятия… Ветка, я, кажется, влюбилась…
– Удивила! – фыркнула подруга. – По-моему, это уже давно известно, и Хохол твой…
– Да какой Хохол! – перебила ее Марина, сморщившись. – Он-то при чем?
– О-па! – растерянно протянула Ветка. – И кому повезло?
– Повезло ли – вот вопрос… Я даже говорить боюсь на эту тему, Ветка, – призналась Коваль, вцепившись в подоконник побелевшими пальцами. – Боюсь, потому что он – мент…
Глаза подруги стали похожи на два блюдца, расширившись от изумления:
– Ну, ты даешь, дорогая! Это… это даже для тебя – перебор…
– Перебор, – вздохнула Марина, возвращаясь на стул и хватая Веткину руку. – Перебор, Ветуля, но я не могу ничего поделать с этим, он такой… я даже сказать не могу… – и неожиданно для себя вдруг расплакалась.
Неизвестно, почему вдруг она так остро почувствовала свою привязанность к Ромашину и невозможность выказать открыто свои чувства. Коваль поняла, что он нужен ей, и наплевать на то, что об этом скажут другие, но и причинять боль и неприятности ему она тоже не хотела и не могла. Вряд ли начальника ГУВД украсит связь с известной бандиткой… "Черт, черт, черт!"
– Господи, Маринка, ты плачешь из-за мужчины? Это ведь бред, – пыталась надавить Ветка, но Коваль все равно рыдала, упав лицом ей на грудь. – Да кто он, в конце концов, чтобы так убиваться?
– Вета, я скажу, но молчи, я умоляю тебя, иначе мне не поздоровится… Фамилия Ромашин говорит тебе о чем-то?
– Рехнулась, блин?! – взвизгнула та, сильно встряхнув ее за плечо. – Это что же, новый главный мент?!
Марина молча кивнула, вытирая слезы, и Ветка прикрыла рот рукой:
– Мамочка моя… и что теперь?
– Даже думать не хочу… у него семья, взрослые сыновья, жена… я права не имею портить ему жизнь и карьеру…
– Господи, да подумай ты хоть раз в жизни о себе, а не о ком-то! – взмолилась Ветка, обнимая ее. – Пусть у него голова болит за это, а ты будь просто женщиной, Коваль, понимаешь – женщиной, которую любят и о которой заботятся! Ведь всю свою жизнь ты волокла на себе груз проблем и забот, вечно кого-то защищала и оберегала, не позволяла себе слабостей… Так пусть хоть теперь кто-то увидит в тебе женщину, молодую и красивую, а не железную Наковальню! Тебе хорошо с ним? – Она подняла Маринину голову и посмотрела в глаза. – Можешь не отвечать – я и так вижу. Так и позволь себе маленькую человеческую слабость, пусть он любит тебя и делает счастливой.