Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце
Шрифт:
– Понял, Марина Викторовна.
От центрального входа стадиона уже приближались почти бегом Ветка с ребенком на руках и оба охранника.
– Случилось что-то? – спросила Ветка, передавая Марине Егора.
– Нет, просто холодно, и дождь идет, поезжайте к нам, а у меня еще дела есть. Переночуй у меня, хорошо? – Коваль надела Егору капюшон поверх вязаной шапочки, поправила задравшиеся брючки, поцеловала в щеку и протянула его Ветке, но он вцепился в мать и заорал во все горло. – Егорка, сынок, я приеду скоро, езжай с тетей на машине, ладно? Иди, маленький. – Но Егор продолжал плакать, не выпуская из кулачков
Юрка отогнал "Хаммер" метров на триста от второй машины, Ветка села назад, и Марина кое-как усадила Егора к ней на руки. Он ревел и молотил Ветку кулачками, а потом вдруг отчетливо прорыдал:
– Ма-ма! Ма-ма!
– Да езжай ты уже, Юрка! – не выдержала она, захлопнув дверь и возвращаясь к "Навигатору".
– Заговорил паренек наш, – заметил Сева, но Марина зыркнула на него, и он замолчал.
Хохол обнял ее за плечи, виновато прижавшись лбом к ее затылку:
– Прости меня, котенок…
– Засунь себе свое "прости"!.. Ментов вызвали? – огрызнулась она, дрожащей рукой вытаскивая из пачки очередную сигарету.
– Да, скоро приедут. Маринка, я виноват… прости, я не подумал, что могу тебя подставить… – снова начал он, но она перебила:
– Я же сказала – хватит! Надо головой думать, а не тем, чем ты обычно это делаешь! Ты не меня – ты себя подставил, неужели не понимаешь? Женя, мне не нужны твои деньги, если при этом ты рискуешь остаться без головы!
– Тебе, может, они и не нужны – ты у нас барышня обеспеченная, за всю жизнь не освоишь всего, еще и Егору не успеть, я думаю, – ощетинился Женька. – А как я должен чувствовать себя, скажи? Когда даже в ресторан не могу тебя сводить, чтобы самому расплатиться!
– Опять началось? Ты заколебал меня своими первобытными понятиями, вот ей-богу! Не води меня в ресторан – я переживу! Но таких инцидентов я тоже не хочу больше, понял? – Марина взяла его за подбородок, но он вырвался. – Гордый, да, Женечка?
– Был бы гордый, врезал бы тебе давно и не разговаривал, а так терплю, хвостом виляю.
– Так и врежь, в чем проблема? – насмешливо поинтересовалась Коваль, выбрасывая сигарету и пряча замерзшие руки в рукава куртки. – Или духу не хватает?
– Не подначивай – не по понятиям бабу лупить.
– Ой ли? А Ветке подкидывал, я помню.
– То Ветка, а то – ты, – отрезал он, снимая куртку и накидывая ее Марине на плечи. – Замерзла?
– Замерзла. Там у Севы моя сумка, в ней фляжка была, принеси, погреемся.
Хохол принес фляжку с коньяком, но сам пить не стал, протянул ей:
– Не увлекайся только, опять засекут.
Это он о том, как однажды Марину показали в "Криминале", буквально через месяц после похорон Егора, она выходила из офиса "Империи" с этой самой фляжкой в руках, на ходу заправляясь коньячком, чтобы вернуть душевное равновесие. Откуда вынырнул этот парень с камерой, черт его знает, но Коваль, увидев объектив, нацеленный в ее сторону, выдала такую матерную очередь, что покраснела даже ее привычная ко всему охрана. Сюжетец получился, хоть сейчас на "Оскар" – поддатая Наковальня, с идеальной прической, макияжем и в безупречном
– Не боись, Хохол, прорвемся, – пробормотала Марина, отхлебывая коньяк. – О, блин, менты нарисовались! Тут же полквартала взлететь могло!
Среди приехавших было полно начальства, а полковник Грищук, новый начальник ГУВД, галантно поцеловал Марине руку, отводя подальше от оцепления:
– Замерзли, Марина Викторовна? Может, в машину ко мне?
– Спасибо, не стоит, – отказалась она.
– Ну, как знаете. Что на этот раз?
– Понятия не имею. Охранник пошел за перчатками, а машина стоит с отключенной сигнализацией, он под колеса заглянул, а там подарок.
– От кого, не думали?
– Вот как-то и не знаю! – развела Марина руками, едва не уронив в лужу Хохлову куртку.
– А ваша-то машина где? – полюбопытствовал Грищук, оглядывая площадь.
– Дома.
– Что так?
– Решила изменить привычке.
– Странно, не находите?
– Нет. У меня не только "Хаммер", еще и "Лексус" есть, и "Ауди", так что могу для разнообразия.
– А я вот другое слышал – что вы удивительно постоянны в выборе автомобиля, много лет ничего, кроме своего черного "Хаммера", не признаете, – протянул мент.
– Женская натура – штука забавная, господин полковник, а уж непостоянная какая – не дай бог! – Коваль насмешливо посмотрела на высоченного, худого Грищука снизу вверх.
Это граничило с хамством и пошлостью, но у Марины не было желания объясняться по поводу отсутствия "Хаммера", чтобы не вызвать ненужных вопросов и отвести подозрения от Хохла, а потому и пришлось удивить своей наглостью слишком уж дотошного мента. Грищук чуть смешался и отступил назад. Марина удовлетворенно улыбнулась, закуталась поплотнее в Женькину кожанку и, вынув телефон, набрала Ветке:
– Ветуля, вы уже дома?
– Да, приехали минут десять назад, – откликнулась подруга. – Ох, настырный пацан у тебя, Маринка! Всю дорогу лопотал: "Мама, мама!", ничем не уболтаешь! Данька ему и сказку включил, и сам чего-то рассказывать пробовал, а он ни в какую – мама, и все! Вы скоро приедете?
– Не знаю, Ветка, – вздохнула она. – Вы не ждите, ложитесь спать. Только Егора в детской укладывай, а не у меня, а то потом не уговоришь.
– Хорошо, не волнуйся.
Убрав трубку в карман, Марина представила, как ее мальчик плакал всю дорогу в машине, выговаривая свое первое слово, и ей захотелось поплакать самой, но нельзя, к сожалению, – не поймут.
Со стадиона тем временем спешно эвакуировали всех зрителей, персонал и игроков, игру пришлось отложить, Марину вызвал Колька, чтобы согласовать все с комиссаром матча. Уклонившись от объяснения истинной причины отмены игры, Коваль попросила решить все вопросы с директором клуба и главным тренером, сославшись на необходимость отлучиться по неотложному делу.
Уже почти совсем стемнело, когда приехал, наконец, сапер из МЧС, и милиция расширила кольцо оцепления, заставив Марину и ее людей отойти на безопасное расстояние. Специалист возился долго, Коваль от нетерпения дрожала, злясь на все и вся. Сложив взрывное устройство в контейнер, он отнес его в свою машину, что-то сказал Грищуку и уехал, а полковник подошел к Марине и сообщил: