Карбонель
Шрифт:
— Смотри, Карбонель! Сотни котов бегут по верху ограды!
— Это мой народ, — сказал кот. — Им предстоит незабываемая ночь. Пока они ничего не знают о моем возвращении. Лучше напасть на врага неожиданно. Я предупредил только Малкина, друга и советника моего отца. Он очень старый кот.
— Я никогда не видела столько кошек! Смотри! Все они бегут по садовой ограде.
Черные, белые, серые и полосатые коты беззвучно, непрерывной цепочкой, целеустремленно бежали по стене, к потоку то и дело присоединялись новые коты.
— Это одна из главных дорог в город, — пояснил Карбонель.
Небо посветлело.
— Смотри! — крикнул Карбонель. — Луна!
Пока он говорил,
— На метлу, Розмари!
Розмари села на подрагивавшую метлу, рядом пристроился Карбонель, удерживая равновесие на облезлых прутиках за спиной Розмари.
— Давай, говори стихотворение! — произнес он.
Она набрала воздуху и начала:
Ты внемли моим словам, Окажи любезность нам, По ночному небосклону Отнеси нас в спальню к Джону.Метла несколько раз вздрогнула под Розмари, как бы собираясь с силами, чтобы взлететь, и поднялась медленно и плавно, облетела один раз вокруг комнаты и вылетела в окно. Розмари подогнула ноги, зажмурилась и стиснула зубы. Но движение было мягким и приятным, вскоре девочка осмелилась открыть глаза и осмотреться. Они летели высоко, скользили мимо флюгера собора Всех Святых, куда Розмари ходила по воскресениям вместе с мамой, они пролетели над торговым центром, сейчас пустым и тихим, только временами то там, то здесь загорался квадратик окна, они проносились над новостройками и залитыми лунным светом коттеджами. Поглощенная тем, как меняются очертания предметов внизу, Розмари совсем забыла о страхе. Лениво струилась дорога, как бледная серая лента, оброненная каким-то рассеянным великаном. Вдали на юге блестела серебристая полоска речки, леса и дома, амбары и скирды припали к земле, как спящие животные на одеяле, сшитом из лоскутков полей и лугов, Розмари так увлеклась созерцанием меняющихся внизу картин, что вздрогнула от голоса Карбонеля:
— Мы почти на месте. Пригни голову, когда будем влетать в окно!
Розмари посмотрела вперед и увидела Туссок, который несся им навстречу с такой скоростью, что девочка почувствовала неприятное ощущение в желудке. Господи, как метла выберет из всех этих окон нужное? Но метла уверено летела вперед и, казалось, они вот-вот разобьют головы о выросшую перед ними стену. Розмари пригнулась и закрыла глаза. Но почувствовав легкое прикосновение занавески к своей щеке, Розмари поняла, что они уже в комнате. Когда девочка открыла глаза, они уже были на кровати Джона. Джон моментально проснулся и выскочил из-под одеяла, волосы его торчали во все стороны.
— Быстрее! — сказала Розмари, — садись на метлу позади меня. Мы летим на Законодательное Совещание посмотреть, как Карбонель возьмет бразды правления в свои лапы!
К чести Джона надо сказать, что он не стал задавать бесконечных вопросов. Он спрыгнул с кровати
— Йа-хо-о-о! Пошевеливайся!
Розмари «пошевелилась» и вскочила на метлу, раздался громкий скрип, Джон примостился сзади.
— Поторопитесь! — сказал Карбонель. — Теперь летим на крышу Ратуши. Розмари.
Подумав минутку, Розмари произнесла:
Отнеси нас на Ратуши крышу, мой друг, Ты и так оказала нам много услуг. Не сочти же за труд в эту темную ночь Нам еще раз помочь.Она была чрезвычайно горда своим сочинением, потому что оно звучало вежливо, точно и лаконично.
— Пригнитесь! — закричал Карбонель.
Они наклонились, метла выскользнула в окно, и они опять плыли по ночному небу по направлению к городу. Теперь они летели не так высоко. Джон даже подпрыгивал от удовольствия.
— Охо-хо-хо! Это же потрясающе! Вон особняки, вон парки! А это, должно быть, железная дорога через Спинакерский лес!
Поезд, как блестящая змейка, полз по своим путям сквозь темноту. С ними столкнулась летучая мышь, она что-то пропищала.
— Не надо об этом! — сказал Карбонель.
Мышь улетела. Вскоре они увидели первые городские дома, метла взяла немного повыше. Теперь она летела медленнее. Сказывался избыток веса, который ей приходилось нести. Они обогнули башню и несколько высоких зданий, чтобы сэкономить силы. Подлетев к Ратуше, они увидели, что на одном месте собрались целые толпы котов.
— Забавно! — сказала Розмари. — Иногда кажется, что видишь листы свинца и кирпичи, крыши и печные трубы, а иногда холмы с травой, цветами и деревьями. Сложно разглядеть, когда луна то и дело прячется за тучи.
— Я тоже заметил, — сказал Джон. — Странно, как это может казаться травой и деревьями, если мы знаем, что это не так?
— Откуда вы знаете, что это не так? — спросил Карбонель.
— Только взгляните на крышу Ратуши! — перебил его Джон.
Они посмотрели, и глазам их предстала поистине необычная картина: крыша здания, в котором когда-то жила королева Елизавета I, была усеяна котами, как соломой, а животные все прибывали с соседних крыш. Коты были настолько поглощены своим делом, что не заметили темного силуэта метлы над ними.
— Где мы приземлимся? — спросила Розмари.
— Как насчет вон той трубы? — предложил Джон.
Луна снова спряталась за тучи, и в неверном свете они не могли понять, то ли это труба с полудюжиной зонтиков и цилиндров, то ли пень с шишковатыми и кривыми сучками. Но не важно, пенек это был или труба, главное, спрятавшись за ним, они могли наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченными. Метла мягко приземлилась, и их голые ноги встали не на холодные свинцовые листы, а на мягкую травку. Розмари потеряла тапочки во время полета. Впереди травяной склон полого спускался в небольшую долину, и долина и склон были усеяны котами.
— Посмотри, как они уставились на часы!
В центре на крыше Ратуши были квадратные часы. По углам часов стояли столбы, поддерживавшие небольшой золотой свод, под которым когда-то висел колокол, оповещавший город о пожарах, стихийных бедствиях, великих событиях. Этот звон приносил и радость и горе. Сейчас колокол находился в Фэрфакском музее.
— Я думала, это часы, — произнесла Розмари удивленно, — но непохоже. Скорее это напоминает небольшой храм.
— Это трон моего отца! — восторженно сказал Карбонель.