КАРЕ

Левин Вадим Александрович

ВИДЕНИЕ

Константин Александрович Ахметов переми- нался с ноги на ногу, продвигаясь вперед по очереди, выстроившейся в этот летний и знойный день к иконе с изображением Матроны Московской. На улице стояла испепеляющая июльская жара, солнце было в зените, по небу проплывали белоснежные облака. Очередь растя- нулась на несколько десятков метров, а люди, стоявшие в ней, изнывали от жары. Константин Александровиче в сотый раз пожалел о том, что поддался уговорам жены и потратил добрую половину дня на бессмысленное, по его мнению, стояние на жаре в этой нескончаемой очереди к иконе. В отличие от супруги он не верил безоговорочно в ту чудодейственную силу, которую приписывала людская молва как самой этой иконе, так и самой

Матроне, а так- же и ее мощам, которые были выставлены на всеобщее обозрение в этом женском монастыре, что на Пролетарке. Константин Александрович продвинулся вперед еще на полметра и остановился. Он надул щеки, выдохнул, вытер рукой испарину, проступившую на лбу, и поискал глазами супругу, которая в это время куда-то запропастилась. При- ехал же он с женой к Матроне по совершеннейшему быто- вому пустяку, по жилищному вопросу. Они с женой уже на протяжении нескольких лет безуспешно пытались разъе- хаться со своей дочерью Ольгой. И если год-другой назад этот вопрос не стоял для них ребром, то сейчас, с того дня, как Оля привела в дом своего возлюбленного, обстанов- ка в квартире стала невыносимой… травмоопасной. Двух раздельных комнат стало явно не хватать на четверых человек. По сути, некогда отдельная квартира преврати- лась в коммунальную. Дело дошло до того, что пришлось делить кухню. Делить на две семьи, делить между двумя

хозяйками. Кто жил в коммунальной квартире, в которой соседи, по сути, являются врагами, тот точно знает, о чем я говорю. Именно острая постановка вопроса и заставила Константин Александровича отступиться от принципов, поддаться уговорам жены и поверить в возможное чудо. Когда до иконы оставалось сделать несколько шагов и когда Константин Александрович Ахметов по-настояще- му взмок от пота, перед его глазами наконец-то появи- лась его дражайшая вторая половинка.

– Ексель-моксель, Катерина!.. – воскликнул в сердцах

Ахметов. – Где ты пропала? Наша очередь на подходе.

– Не ворчи, в церковную лавку заходила. Вот, смотри,

купила… – Катерина показала мужу карточку размером с

ладонь. На одной стороне которой была изображена сама

Святая Праведная Блаженная Матрона Московская, а с

другой – молитва, к ней же и адресованная, вот такого вот

содержания:

«О блаженная мати Матрона, душею на небесе пред

Престолом Божьим предстоящи, телом же на земли почи-

вающи, и данною ти свыше благодатию различные чуде-

са источающи. Призри ныне милостивым твоим оком на

ны, грешныя, в скорбех, болезнех и греховных искушени-

их дни своя иждивающия, утеши ны, отчаянные, исцели

недуги наши лютыя, от Бога нам по грехом нашим попу-

щаемыя, избави нас от многих бед и обстояний, умоли

Господа нашего Иисуса Христа простити нам все наше

прегрешения, беззакония и грехопадения, имиже ми от

юности нашея даже до настоящего дне и часа согрешихом,

да твоими молитвами получившие благодать и велию

милость, прославим в Троице Единого Бога, Отца и Сыны,

и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».

Для того чтобы взойти на помост, супругам Ахмето-

вым осталось сделать не больше пяти шагов. Константин

Александрович беззаботно вертел в своей руке карточку,

которую перехватил из рук супруги, и искоса поглядывал

на то, что же делают те счастливчики, которые уже отсто-

яли свою очередь, взошли на помост и остались после

этого один на один с иконой. Все люди без исключения

делали одно и то же. Они вставали пред иконой на колени,

три раза крестились, три раза кланялись, чуть ли не каса- ясь головой помоста, вставали с колен, прикасались лбом к иконе, прикрывали глаза и беззвучно шевелили губами на протяжении нескольких десятков секунд. После чего целовали икону и отходили прочь от нее. Некоторые из них засовывали в то пустое пространство, которое было между иконой и стеной, свои записки, в которых, судя по всему, и излагали свою ту или иную просьбу к Матроне. Катерина Ильинична взошла на помост и встала пред иконой на колени. Константин же Александрович даже не заметил этого. Он уже несколько секунд не сводил глаз с изображенной на карточке Матроны! Матрона сидела на диване,

выпрямив спину и высоко задрав подбородок. Константин Александрович поднес карточку поближе к глазам и отчетливо вспомнил то, что с ним произошло чуть менее тридцати лет тому назад, когда ему толь- ко-только исполнилось девятнадцать лет. Когда вся его жизнь была еще впереди…

Шел одна тысяча девятьсот восьмидесятый год. Вскоре должна была начаться московская Олимпиада. Москву в тот год подчистили основательно, она расцвела и опустела. Так что на нее со стороны было любо-доро- го смотреть. Никто не хотел упасть в грязь лицом перед мировым сообществом. В то лето все недоброжелатель- ные элементы были высланы городскими властями за сто первый километр. Облавы шли по всему городу. Менты работали без выходных и проходных. Под контроль была взята каждая улица, каждый двор, каждый дом, каждый подъезд. Все злачные места и притоны были прикрыты властями на это время. Так что простому работяге или же студенту и выпить-то по-хорошему да с друзьями, да после рабочего дня было просто негде. За распитие спиртных напитков в общественных местах в дни проведения Олим- пиады наказывали нещадно и жестоко. Наказывали все- ми доступными способами: лишали партбилетов, лишали тринадцатой зарплаты, премий, отправляли во вторую смену, понижали в должности, отчисляли из институтов… Москва протрезвела и замкнулась в себе. Вся страна знала о том, что въезд в столицу в дни проведения Олимпиады

для не прописанных в ней граждан закрыт. Продуктов в магазинах было навалом. Такого изобилия, которое было в то лето в магазинах столицы, не было за годы советской власти никогда. На смену эпохи развитого социализма пришла эпоха недоразвитого коммунизма. В промтовар- ных магазинах появилось импортное шмотье. Появилось хоть и за серьезные бабки, но все же не по спекулятивным ценам. Импортные джинсы можно было отхватить в мага- зине за смехотворные восемьдесят рублей, всего-то за ящик водки – на черном же рынке они стоили от двухсот рублей, – всего-то за две студенческих стипендии. Народ вскрывал копилки, залезал в заначки и выстраивался в огромные очереди к крупным промтоварным магазинам столицы. В такие очереди записывались с ночи и стояли в них по многу часов. Накануне студент-второкурсник МТИ им. Косыгина, Константин Ахметов, осуществил свою дав- нюю мечту, он отхватил себе джинсы-бананы, отстояв в очереди к универмагу «Молодежный» всего-то двенад- цать часов. Но стоял он в очереди за джинсами не один, а вместе со своим товарищем, студентом-второкурсником Бауманки Юрием Свистуновым. У Юры денег на покупку джинсов не было, но очередь свою он вместе со своим дру- гом все же кому-то за десять рублей впарил. А поскольку джинсы Костей были куплены – он в них проходит аж до самого пятого курса – и его мечта воплотилась в жизнь, то и обмыть это дело, конечно же, стоило. И десять рублей у двух приятелей на это дело теперь уж точно было. Три

«Агдама» по ноль семь на двоих – лучшего сценария для себя и выдумать было нельзя. Но это они так думали, что на двоих. Купить в те времена на двоих – это еще вовсе не значило, что выпить на двоих. Все дело было хвостах. В то замечательное время особо ценилось умение не толь- ко садиться на хвост, но и умение обрубать хвосты. Кто в совершенстве владел подобного рода навыками, тот всег- да был и сыт, и пьян! Костя и Юра шли неспешным шагом в сторону местной речушки и не подозревали о том, что в это время им уже садятся на хвост два их друга, Толя и Саша. Толя и Саша уже с самого утра пытались сесть на хвост к кому-нибудь из своих многочисленных знако-

мых. Кроме них хотело сделать то же самое еще порядка двадцати-тридцать работяг с местной ткацкой фабрики, которые в тот день ошивались после утренней смены возле шестого винного магазина, расположившегося на улице Петра Алексеева. Получка ими всеми была давно уже пропита, а до аванса оставалось целых три дня. Поэ- тому и денег на хань катастрофически не хватало. Кар- маны работяг были натурально пусты, в них не звенела даже мелочь. Желающих сесть на хвост к кому-либо было много, а вот тех, к кому можно было сесть на хвост, – мало. Надо отдельно отметить, что Саня за последние полгода побывал в медвытрезвителе два раза, а Толя – один. Когда на часах было начало третьего, Саня обратился к Толе: