Шрифт:
Скалолазка и её детство.
Я всегда сравнивала себя со скалолазкой. Сначала маленькой и обиженной на весь мир, потом со взрослой и упрямой. Чтобы стать счастливой, мне нужно дойти до цели и обрести свободу, которая ждёт меня на самом верху горы. Цепляясь за очередной камень, я становилась на шаг ближе к своей мечте. Иногда я сдавалась и падала от бессилия, но потом снова, вытерев слёзы, забиралась выше. И даже если я не найду, что искала, я буду знать, что сделала всё, что было в моих силах.
Родилась
Когда мне было три года, мы с мамой, как обычно, пошли на прогулку. На детской площадке появилась немецкая овчарка. Ускоряя бег, она мчалась в нашу сторону. Подбежав, собака прыгнула, положила лапы на мои плечи, открыла широко пасть и лизнула мое лицо. У меня произошёл сильнейший испуг, после которого я стала сильно заикаться, а левый глаз ушёл к носу на 40 градусов. Началась совсем другая жизнь и бесконечная ходьба по врачам. Диагноз: содружественное сходящееся косоглазие. Амблиопия 1 высокой степени левого глаза. Заикание прошло.
1
различные по происхождению формы понижения зрения, причиной которого преимущественно являются функциональные расстройства зрительного анализатора, не поддающиеся коррекции с помощью очков или контактных линз.
Сейчас я понимаю все ошибки врачей и неправильно поставленные диагнозы, а тогда мы просто выполняли все назначения. В то время я как могла объясняла врачам, что левый глаз у меня видит очень плохо, но меня не слышали. Заставляли носить повязку на правом здоровом глазу, чтобы заставить работать плохо видящий левый глаз и исключить влияние на него закрытого. Ориентироваться в пространстве было сложно. Именно ориентироваться. Мир я вижу правым глазом. Я всё время плакала, а мои коленки постоянно были в зеленке. Помню в садике нужно было нарисовать рыбок. Воспитатель присела рядом и грубо спросила:
–Ты не видишь, что ли? Какие это рыбки? – она знала, что я люблю рисовать, но не учла
–Не вижу, – ответила я, а слезы текли по щекам. Мои желтые рыбки были похожи на солнышко размытой формы.
Местные врачи долго не рекомендовали прибегать к хирургическому вмешательству, лечение ограничивалось очками и повязкой. Первое серьезное обследование и операцию мне провели в семь лет. Микрохирургии тогда не было, операцию делали под общим наркозом, скальпелем. На лице большое количество зеленки, повязка на пол головы. У койки дежурила мама, чтобы я, проснувшись, не трогала свои глаза руками. Шов накладывали простыми нитками, которые создавали дискомфорт. Заплывший и расчесанный глаз постоянно слезился. Исправление такого большого угла отклонения одноразовой операцией невозможно, поэтому в таких случаях оперативное лечение проводится в два, а иногда в три этапа. Первый этап-уменьшение большего угла. Второй-полное его устранение. Первую стадию мы прошли, после вмешательства угол косоглазия уменьшился и составлял 10-15 градусов. Нужно было проходить вторую. Одна мысль о необходимости пройти тоже самое, приводила меня в истерику. Мне хотелось домой, подальше от всех врачей и офтальмологического оборудования. Мама, пожалев меня и мою нервную систему, приняла решение отложить операцию на потом.
Часто вспоминаю случай, который произошёл в глазной больнице, когда мне было 8 лет. Из процедурного кабинета выскочил мальчик старше меня на несколько лет. Увидев меня, он, с обидой на весь мир, сказал: “Что уставилась, косая?” Я опешила, замерев на несколько секунд. Не от обиды, а от сочувствия и сожаления. У мальчика не было одного глаза, веки давно срослись, что говорило о давности трагедии. Когда он был совсем маленький, деревенский петух напал на него и выклевал глаз.
Еще пару лет я проходила в этой клинике аппаратное лечение, после чего оно приостановилось. Я продолжала жить, сталкиваясь с непониманием со стороны родственников, одноклассников, учителей, местных ребят и просто незнакомых людей. Количество унизительных слов, которые я слышала в свой адрес, не сосчитать. Конечно, я постоянно завидовала девочкам-красавицам и просила родителей вернуться к лечению моих глаз. Но так сложились обстоятельства, возможности и желания заниматься мной у родителей уже не было.
Конец ознакомительного фрагмента.