Карьеристки
Шрифт:
Он был оголен по пояс, фартук слегка прикрывал его спереди, из-под фартука торчали синие джинсы. Широкая спина, сильные мышцы, двигающиеся под кожей… Топаз оценивающе посмотрела на его бедра, отметила узкий таз. И желание горячей волной накатило на нее, соединившись с чувством триумфа — сегодня она опять победила. Топаз подошла к Натану сзади, обхватила его за талию, поцеловала в лопатки. Ее руки уже гладили сквозь ткань низ живота…
— Эй, прекрати! — велел он. — Сейчас у меня важный момент.
Топаз
Он застонал и тут же возбудился.
Топаз дернула «молнию» на его брюках и принялась водить рукой по его плоти через шелковые трусы. Он стал двигаться, подчиняясь ее рукам. Она поглаживала его минутку-другую, а потом, повернувшись спиной к разделочному столику, оперлась на него, расстегнула юбку и стала медленно снимать трусы.
— Топаз, — выдохнул совершенно готовый Розен.
Ему хотелось, чтобы ее пальцы и дальше касались его плоти, но сперва он желал кое-чего еще. Натан подошел к Топаз, приспуская брюки. Встал перед ней на колени, уткнувшись лицом в рыжий треугольник. Услышал, как она застонала…
Натан нежно целовал, поражаясь ее влажности. И когда он почувствовал, как бедра Топаз слегка расслабились, он принялся медленно лизать, явно желая доставить ей удовольствие.
«О Боже», — думала Топаз.
Она потянулась к его голове, охватила ее руками и прижала к себе, пытаясь подсказать, как и что ей приятно. Она дошла до грани оргазма, схватила его за запястья, завела руки за голову и поцеловала его.
Натан задрожал от желания, когда его красивая молодая девчонка уселась на него верхом, ее потрясающие груди мотались перед ним, а ее губы — такие решительные и похотливые — прижались к его губам.
Боже мой, что она со мной делает.
Топаз распустила волосы, они скользили у нею между ног, щекотали и возбуждали медленными ласкающими движениями. Его просто колотило.
— Ты хочешь? Ну скажи мне, как ты это хочешь? — прошептала она.
Он смотрел удивленный и возбужденный.
— Ну что ж. если так, я могу слезть, — поиздевалась она.
— О нет, — выдохнул Розен, и Топаз, улыбнувшись, съехала пониже и закинула голову назад, выгнув спину, а он в ту же секунду кончил.
Она прижалась к нему, тяжело дыша.
— Что? Что случилось? — пробормотал Наган, гладя ее по голове.
Топаз улыбнулась и поцеловала его.
— Я думаю, ты сжег свое яблочное пюре.
Ровена улеглась в кровати поудобнее и включила Эм-ти-ви. Утреннее солнце пробивалось сквозь окна.
— Это Алекс Иссеулт из «Эм-ти-ви-ньюс», — донеслось с экрана.
Ровена с удовольствием отметила
— Британская супергруппа «Атомик масс», судя по всему, сегодня утром столкнулась с некоторыми неприятностями: очередной номер «Уайтлайта», поступивший ночью в киоски, обнародовал, что у двух членов группы — криминальное прошлое, а также они имели дело с наркотиками.
— Что? — вскрикнула Ровена и рывком села в кровати.
— «Эм-ти-ви-ньюс» могут конфиденциально сообщить, что власти Нью-Йорка уже заявили о запрете на намеченный концерт в Мэдисон-Сквер-Гарденз. Все это, конечно, обойдется «Мьюзика рекордс» в сотни тысяч долларов, пущенных на ветер, включая стоимость билетов на самолет, деньги, потраченные на рекламу… Однако это, пожалуй, наименьшая из проблем, потому что представители департамента юстиции заявили: если обвинения будут доказаны, они депортируют группу из страны, а это означает запрет на их гастрольный тур. Напоминаем, билеты на него уже проданы.
— Что? — снова вскрикнула Ровена.
Внизу настойчиво зазвонил телефон.
20
— Как ты могла! Что ты наделала? Наверное, я выжил из ума, если доверил тебе эту фирму! Неужели ты не предполагала, что пресса обязательно начнет копать вокруг группы такого уровня?
— Джош, я…
— Нет! — Заорал он. — Никаких оправданий! Мне звонят каждые пять минут. Наш проклятый факс жужжит постоянно, потому что директора во всем мире в полной панике!
Ровена провела рукой по лбу, проклиная технику. Оберман хотя и был за три тысячи миль от нее, орал так, будто сидел в соседней комнате.
— Гордон, это не игрушки.
— Я понимаю, Джош. Я…
— Ты меня ставишь в дурацкое положение. Ганс Бауэр хочет, чтобы я тебя отозвал!
Она побледнела.
— Я же не смогу вечно прикрывать твою задницу! Слушай, если произойдет еще что-то подобное, все, с тобой кончено. Полное фиаско.
— Поняла, — бесцветным голосом сказала Ровена.
Оберман швырнул трубку.
Это был бесконечно длинный день. Звонки, звонки… В большинстве случаев она отвечала одно и то же:
— Все обвинения рассматриваются. Пока у нас нет комментариев на этот счет.
Ровена чувствовала себя совершенно разбитой.
Майкл позвонил в дверь в девять часов, она открыла ему вся в слезах.
— Извини, — подавленно проговорила она. — Я забыла, что ты должен прийти. Я пойду умоюсь.
— Тихо, тихо, — велел Кребс, нежно целуя ее. — Все в порядке. Иди и выплачься. Знаешь, даже мило — великая Ровена Гордон, железная леди в минуту слабости.