Карфаген 2020. Апгрейд
Шрифт:
Похожая ситуация в моей жизни уже была: я точно так же сидел перед безопасником, когда устраивался на работу в корпорацию «Тау», по иронии судьбы принадлежащую Боэтарху.
В этот раз безопасника, похожего на пожилого пса с отвислыми веками и брылами, зовут Бертон Лартис. Он меряет меня взглядом, который оказывается внимательным, цепким — будто сканирует. Кивает на стул-кресло напротив.
Усаживаюсь, избегая закрытых жестов, гоню сомнения. Не скажу, что все пропало, если меня
Бертон листает распечатку моего резюме, надевает очки и переводит взгляд на монитор, потом спускает очки на кончик носа и вперивается мне в переносицу.
— Тут написано, что ты хотел бы попасть во внешний патруль. — Он кладет резюме на стол. — Это ответственная и очень опасная работа. Откуда такое желание?
Мы с Рэем предвидели этот вопрос и ответ подготовили заранее.
— Мне нужно занятие, чтобы не оставалось времени думать. Вы наверняка ознакомились с моим личным делом.
— Мне бы хотелось получить более развернутый ответ относительно твоей компетенции, — объяснил Бертон.
— Так точно, сэр! На границе мы не расставались с оружием. Мой двенадцатилетний сын держал под кроватью автомат — дикие могли напасть в любой момент. Я привык к риску, опасности. После того, как взглянул смерти в глаза, смерть тоже перестала меня пугать… — Ловлю себя на мысли, что слишком вошел в роль и говорю сложно для человека невеликого ума, беру паузу и продолжаю. — Мне хочется иметь при себе оружие. Плазменное не люблю, огнестрел по мне. А у внешних патрульных как раз автоматы. И жильем обеспечивают, а то мне жить-то негде.
Повинуясь неслышной команде, в комнату входит парень с лицом, как у восковой куклы, и металлическим протезом вместо руки.
— Смотри. Он прослужил во внешнем патруле год, служба сделала его таким. Туда берут самых отчаянных.
— Спасибо, сэр, я осведомлен о рисках.
Изучая на мониторе, видимо, результаты моего медицинского обследования, Бертон говорит:
— В крови обнаружены гормоны, свидетельствующие о том, что недавно ты испытал стресс, к тому же обнаружились порезы волосистой части головы. Как ты объяснишь их происхождение?
— Пять часов назад я был в аэропорту «Восточный-4», — беру паузу, чтобы Бертон сообразил, что там случилось, но он тупит. — Там произошел теракт, было много жертв, в основном дети. Я уцелел и остался, чтобы помочь выжившим, пока не приедут спасатели.
Однорукий парень косится с уважением, лицо Бертона тоже смягчается.
— Тогда понятно. Антон, проводи Леонарда в симулятор.
Иду за хромающим парнем, он говорит:
— Не шел бы ты во внешний патруль! Я купился на обещание, что дадут двухкомнатное жилье в престижном районе, когда отслужу пять лет… Дурак.
Ну, не говорить же ему, что я вырос в мясорубке, но был по другую сторону баррикад, потому просто
Парень помогает надеть браслеты на руки и на ноги, и я ложусь в капсулу, похожую на гроб для робота. С жужжанием на глаза наезжает шлем, и я попадаю на горящий корабль, помогаю пассажирам, потом прыгаю в воду и тону, потому что Леонард вряд ли умеет плавать: там, где он служил, не было водоемов, а мы устраивали себе целые озера, делая пробои водопроводных труб.
Второе испытание — лабиринт с монстрами, у меня тесак и плазменное ружье. Крошу их в капусту, пока меня не сжирает гигантский жук. Ощущения, надо сказать, близки к реальным, и когда он дробит мне ребра жвалами, нечеловечески больно.
Последнее испытание — мне нужно взобраться по скале от набегающих на меня гиен. Вдалеке лежит палка, которую можно использовать как лестницу, но я просто забиваю ею всех тварей.
Наступает темнота. Когда меня тестировал Рэй, я обычно срезался после симулятора или теста непонятно на что, где проскальзывали вопросы типа: «Когда идете, считаете ли вы плитку под ногами? Стараетесь ли не наступать на углубления между плитками?»
Наступает темнота, и контактный шлем с легким жужжанием отъезжает.
— Проходишь, — говорит парень. — Теперь тесты.
Я четко помню, что плитку считать можно, в то время как в реале мне на нее все время по фиг. Комп обрабатывает результат недопустимо долго. Или я где-то набокопорил, ведь вопросы оказались непохожими на те, что были в тестах Рэя, и парень Антон (пока ждал, изучил его характеристики: ничего интересного, кроме того, что у него интеллект 15) просто ждет вердикт от Бертона. Наконец тренькает сигнал, Антон изучает результат и ведет меня дальше по коридору. Путь заканчивается в комнате со стенами, обитыми матами. На стене под самым потолком — единственная люминесцентная лампа.
В середине переминается с ноги на ногу раскачанный волосатый амбал, и цветом кожи, и пропорциями тела напоминающий громадную лохматую гориллу. На шее у него черный ошейник с тускло горящим красным огоньком
— Там, внизу, почти все такие, — с сочувствием говорит Антон, запирая дверь, и мне становится смешно: а парень-то не прочь приврать, подыгрываю ему:
— О, ты диких не видел. Мутации, все дела. У них и четыре руки бывает, и три ноги. У одного на голове видел так вообще два лица!
— Правда?
Оставляю вопрос без ответа, смотрю на гориллу:
Умберто, 23 года
Уровень 1, ступень 2, собственность отделения полиции.
Физическое развитие: 15.
Духовное развитие: 3.
— Ты должен против него продержаться хотя бы минуту, — объясняет Антон и добавляет вкрадчиво: — Можешь отказаться.
Только бы горилла сразу не набросился! Нужно его изучить, чтобы выбрать тактику ведения боя. Мне пока везет: Умберто стоит столбом, скрестив руки на груди.