Карфаген 2020. Апгрейд
Шрифт:
Поначалу мне хотелось оборвать ее и сказать, что мотив у меня был, да еще какой, и да, никто ничего просто так не делает. Но в какой-то момент ее ощущения снова передаются мне, и я смотрю на себя ее глазами: у меня разве что белые крылья за спиной не трепещут и нимб не сияет. Она смотрит на меня как на ожившее божество, изливает благодарность, как может. И я знаю, что если мне будет угрожать опасность, она с готовностью отдаст жизнь. Даже не за меня – за веру в лучшее.
Впервые в жизни вижу перед собой не зверобогую, а человека – уставшего, забитого, покореженного.
– Спасибо, что предупредила, Арбелла.
– Я успела сказать свое имя? – удивляется она. – Не помню когда. А ты…
Вот я и проговорился, теперь надо выкручиваться и быть осторожнее впредь.
– Ты еще в метро представилась. Я – Леон.
– Они подождут, когда ты выйдешь, попытаются парализовать и сдать ловцам. Здесь не нападают, потому что охранники отожмут вознаграждение, которое полагается за голову беглеца. Только не спрашивай, как я узнала. И да, у них есть парализаторы.
С одной стороны, опасаться мне нечего, я ведь не гемод. Но с другой – это прямая угроза жизни: если у них все получится, и они начнут меня осматривать, увидят, что у меня нет татуировки… Надо увольняться, и побыстрее.
Протяжно воет гудок, сигнализирующий отбой.
– Может, останешься? – Она кокетливо склоняет голову набок. – Я не испугаюсь, даже если у тебя перепонки и чешуя.
Усмехаюсь. Девушка до сих пор считает меня гемодом. Неужели и правда так выделяюсь? Надеюсь, Рэй поможет вернуть мою жизнь, и я пойду к своим.
– Ты ошибаешься, я обычный человек, – улыбаюсь я и зачем-то глажу ее по волосам. – Будь счастлива.
– Вот уж не обычный… – бросает она в спину.
Прошлой ночью мне снилась Гитель, ее пушистые волосы, наша берлога, дети… Я проснулся с ощущением щемящей тоски.
Сегодня я видел красочный незнакомый мир: дома-свечки размером с наш зиккурат, парки прямо на земле, сотни… тысячи счастливых людей. Гигантские голограммы, диковинные флаеры и множество антенн в форме полумесяцев. Сперва, лишенный тела, я смотрел на город сверху, а потом меня потянуло вниз. Мгновение – и я ток, бегущий по проводам, поток частиц, текущий из одного мира в другой.
Перед глазами вспыхивает текст на незнакомом языке: «Carthaginem esse delendam», но я понимаю смысл: Карфаген должен быть разрушен.
И вот я в привычном мире. Вроде станция метро, а вроде и нет. Навстречу течет поток людей в серых робах, и я вижу удаляющуюся хрупкую девушку с черными волосами. Мне нужно… просто жизненно необходимо к ней! Она нужна мне как вода, как воздух, она – смысл всего.
Девушка теряется за спинами, исчезает, и из груди будто бы вырывают сердце, я бегу к ней, расшвыривая людей, кричу, зову ее…
И просыпаюсь по гудку с тоской еще более острой, чем вчера. Ощущение, что я – раненая птица, взглядом провожающая стаю. Вместе со сном уходит что-то важное, из памяти стирается имя, лицо… Кто она? Меня до сих пор к ней так тянет, что если бы знал, где ее
Вместо столовой топаю к лифтам, ведущим вниз, туда, где приемная, отстегиваю браслет и сдаю охраннику.
– Че, уже сваливаешь? – интересуется он, сканируя меня, убеждается, что я ничего не украл, отходит в сторону.
– Тоска тут у вас, – жалуюсь я и нажимаю на кнопку.
Створки лифта смыкаются, а я испытываю облегчение, которое трудно описать словами. А ведь некоторые черноротые так всю жизнь батрачат.
Оказываюсь не в знакомом коридоре, где приемная, а еще ниже. Меня снова сканируют и выпускают. Приходится делать крюк и возвращаться к своим схронам с оружием, слава богу, все на месте, даже три тысячи шекелей, украденные у Варана. Кладу пистолеты в карманы, нож – за голенище берца. Как с ними спокойно! А то будто голый в людном месте. Оглядываюсь в поисках слежки, но ожидаемо никого нет, а тревога есть.
Иду по полутемному коридору, выруливаю в обитаемый сектор, топаю к метро, чтоб доехать до места, где жила родная стая, и просто отоспаться в безопасности, и вижу привычную сцену: трое оборванцев избивают четвертого… И не успеваю отвернуться.
Зафиксировано противоправное деяние!
Разозленный, достаю пистолет, готовый положить троих налетчиков, чтоб не тратить время, целюсь в ближайшего:
Чори, 17 лет.
Уровень 1, ступень 4, авторемонтник.
Двум другим тоже по семнадцать. Понятно, что будущего у черноротых молокососов нет, не я, так кто-нибудь другой их пристрелит не раньше, так позже, но что что-то внутри протестует, просит не убивать их.
– А ну отошли! Перестреляю нах! – ору я.
Чори видит пушку и командует:
– Пацаны, ну его. Сваливаем.
Подождав, пока они разбегутся, а пострадавший поднимется, шагаю прочь.
Ты предотвратил преступление!
Осталось предотвратить 497 правонарушений.
Дурное настроение улетучивается, я испытываю удовлетворение и получаю странное уведомление:
Активирован дополнительный ресурс: сострадание +1.
Только успеваю подумать, что бы это значило, как программа подсовывает объяснение:
10 Единиц сострадания конвертируются в 1 свободное очко характеристик. Управление ресурсом будет доступно при получении первой Сферы познания.
Ага. Когда совершу пятьдесят добрых дел, получу какую-то плюшку. Сжимаю кулаки. Долбанная программа воспитывает меня! Как у собаки, вырабатывает условный рефлекс на добрые дела. Сделал хорошее дело – получи леденец, накосячил – шокером тебе в зад.