Карфаген должен быть разрушен
Шрифт:
Выскочив из-за стола, Публий бросился к вошедшему:
— Дядюшка! Пакувий! Как хорошо, что ты пришел! Вот ваши места. Полибий, познакомься. Вот Сципион Назика и Пакувий.
Полибий встал и обменялся с вошедшими рукопожатием.
— Мы не опоздали? — поинтересовался Назика, обратив на Публия вопрошающий взгляд. — Чтение еще не началось?
— Что ты имеешь в виду? — удивился Публий.
— Историю Полибия, — отвечал старец.
Полибий вопрошающе взглянул на Публия, и юноша, несколько смутившись, улыбнулся:
— Откуда
— Друзья! — сказал Пакувий. — Это я ввел патрона в заблуждение. Я слышал, что Полибий вернулся в Рим после долгого отсутствия, и подумал: «Ведь не с пустыми же руками?»
— Да, не с пустыми, — согласился Полибий. — Много встреч, мыслей, набросков. Несколько глав о Ганнибале, сейчас я принесу их.
Полибий читал тихо, не повышая и не понижая голоса. Лишь дрожащие пальцы и румянец выдавали его волнение. И как не волноваться, когда он, гиппарх Ахайи, впервые выступает в роли историка, причем историка Рима! Полибий ощущал, с каким вниманием его слушают, и это воодушевляло. «Кажется, получилось», — думал он, переносясь вместе со слушателями в страшные для Рима дни, когда со снежных вершин Альп, подобно лавине, скатился Ганнибал.
Вот и последняя фраза. Полибий отложил зашелестевший свиток. Наступила тишина. Слушатели переживали поражение Гая Фламиния.
Первым к Полибию бросился Публий. Обнимая его, он кричал:
— Мы этого ждали! Мы все этого ждали, Полибий!
— Прекрасно! — воскликнул Лелий. — Ганнибал и Фламиний как живые!
— А как дан переход Ганнибала через болота! — вставил Пакувий. — Словно сам вытягиваешь ноги из трясины!
— Если так изображен Ганнибал, представляю, каким у тебя будет Сципион, его победитель! — заключил Назика.
— Благодарю вас, друзья! — с чувством проговорил Полибий. — Сегодня я не собирался вам читать, но теперь рад, что так получилось. Ваше одобрение для меня все равно что попутный ветер для морехода. Теперь, надеюсь, моя работа пойдет быстрее, и я смогу показать вам через год первые две книги.
ОПЛОШНОСТЬ
На третий день сентябрьских календ сенат опять вернулся к судьбе ахейских изгнанников. После того как посол Ахейского союза Диэй был выслушан с явным одобрением, ему предложили удалиться из курии и ждать решения. Претор Авл Постумий, руководивший заседанием, предоставил слово Сципиону Назике.
— Отцы-сенаторы, — начал Назика, — вопрос, поставленный на обсуждение, ясен, и можно лишь удивиться тому, что мы им занимаемся уже второй раз. Решение о высылке в Италию тысячи ахейцев было принято нами в то время, когда существовала опасность объединения Ахайи с Македонией. После того как Персей был разбит и Македония перестала существовать, нам нет смысла удерживать ахейцев. Поэтому я предлагаю немедленно отпустить домой граждан государства, с которым мы никогда не находились в состоянии
Затем выступил Элий Пет:
— Я согласен с Назикой, что задержанных ахейцев следует отпустить. Но надо ли отпускать немедленно?
Несколько дней назад мне стало известно, что возобновилась вражда между ахейцами и Спартой, которая стремится выйти из союза городов Ахайи. Разумеется, это обстоятельство не имеет отношения к ахейским изгнанникам. Но если мы отпустим их немедленно, это будет воспринято как наша слабость. И я думаю, надо отложить освобождение ахейцев на несколько месяцев, дабы мы могли убедиться, что Ахейский союз не применит к Спарте силу.
— Слово имеет Марк Порций Катон, — объявил председательствующий.
— Я знаю, — начал Катон резко, — что многие жалеют ахейцев и считают их удержание беззаконием. Но решение, принятое сенатом, — закон, а отменять законы не в наших обычаях. Поэтому пусть себе ахейцы живут там, где мы их поселили, а ахейские послы не морочат нам голову.
— Итак, — заключил Постумий, — выступили три оратора. Двое из них высказались за то, чтобы ахейцев отпустить, один — чтобы оставить. Кто желает отпустить ахейцев — переходите направо, кто не желает — налево.
Сразу же стало ясно, что за освобождение ахейцев голосовала почти половина сената. Но за удержание — все же на несколько человек больше.
— Постумий! — выкрикнул Назика. — Почему Элий Пет среди тех, кто за удержание? Ведь он меня поддерживал!
— Но я был против немедленного освобождения! — крикнул Элий. — А голосовалось всего два предложения.
— И мы тоже, как Элий, против немедленного освобождения, — раздались голоса из левой части зала.
— Что же ты наделал! — возмущенно кричал Назика. — Если бы голосовалось три предложения, ахейцы были бы освобождены.
— Как бы то ни было, — проговорил Катон, — голосование состоялось. Какой у нас следующий вопрос?
В тот же день ахейский посол Диэй встретился с Полибием.
— Я уже знаю, — начал первым Полибий, — Постумий совершил оплошность. В следующий раз…
— О чем ты?! — перебил Диэй. — Следующего раза не будет! Ромеи понимают только язык силы.
— Но разве мы в состоянии воевать с Римом? — проговорил Полибий.
— Сейчас нет. Ахайя обезглавлена. Но поколение, к которому принадлежим и я, и Критолай…
— Несчастный Критолай! — вставил Полибий.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Скончался его отец, мой друг Телекл.
— Мы, сыновья тех, кого угнали ромеи, — воскликнул Диэй взволнованно и словно не слыша печальной новости, — сыты по горло уговорами, переговорами, обещаниями. Мы никогда не простим тем, кто стоял во главе Ахейского союза, их слабость и уступчивость. Чего вы достигли, не оказав помощи Персею? Стали не рабами, а заложниками? Заложниками чего, позволь тебя спросить, Полибий? Нашей покорности, нашего позора?!