Карибские каникулы, или Метанойа
Шрифт:
В машине Филипп рассказал Марине про место, где они собираются обедать. Выяснилось, что Никки-Бич – это шикарный модный пляж, куда стекаются отдохнуть самые сливки общества. Филипп без колебаний назвал его лучшим пляжем в мире. При этом он был так горд, что можно было подумать, что он лично участвовал в открытии одноименных пляжей в таких общепризнанных курортных местах, как Майами, Мар–белья и Сен-Тропез. С горящими от восторга глазами он поведал Марине, что именно там можно приобщиться к миру известных и состоятельных людей, в который в обычной жизни простым смертным вход заказан.
Богатейшие из знаменитых и знаменитейшие из богатых приходят туда на собственных яхтах, прилетают на частных самолетах и вертолетах,
Филипп, как всегда, был доволен жизнью. И это было написано у него на лице. Он широко улыбался и излучал флюиды полного восторга и удовлетворения. Бесспорно, он был доволен абсолютно всем: и собой в новом наряде, и своей красивой спутницей в роскошной тунике, и перспективой предстоящего обеда в рафинированном обществе, и просто новым погожим деньком, который принес с собой столько разных приятностей.
Никакими сомнениями и прочими ненужными сложностями его высокоорганизованная личность не мучилась. Марина даже слегка позавидовала. «Вот бы научиться так воспринимать мир! По-настоящему. По-детски радостно».
Филипп как-то до сих пор ничего не рассказал ей о своей жизни. Он только обмолвился вскользь, что семьи у него нет и что суете красивейшего города мира он предпочитает тишину и уединение небольшого антильского островка под названием Сент-Барт. А поскольку финансовая ситуация Филиппа полностью благоприятствует его «старческим пристрастиям», он с удовольствием наслаждается жизнью в этом райском местечке.
Марина задавалась вопросом, как же Филиппу удалось дожить до столь солидного возраста и остаться абсолютно беззаботным и необремененным. Финансовая ситуация благоприятствует... Может, в ней все дело? В этой прекрасной волшебнице, которая своей благосклонностью способна превратить жизнь любого в вечный праздник?
Но с другой стороны, наверняка финансовое положение Филиппа не всегда было таким стабильным. И не всегда он мог позволить себе жить там, где ему хочется. И личная жизнь его, по всей вероятности, не сложилась. Семьи нет, он же сам говорил. И тем не менее печать разочарования не закрепилась на его лице, проблемы не легли тяжким грузом на плечи. А скольких состоятельных, крайне благополучных, но при этом страшно недовольных и озабоченных баловней судьбы перевидала Марина, и не сосчитаешь! Нет, все же не финансы решают все. Это так, приятное дополнение. Суть в чем-то другом. Марина все хотела спросить Филиппа в чем, но пока не решалась. Все-таки это очень личное.
Пляж Никки-Бич немного удивил Марину, так как был скорее рестораном, чем собственно пляжем. С пляжем его роднили довольно узкая полоска песчаного берега и несколько низких широких диванов-топчанов, расположенных у кромки воды и заботливо накрытых сверху противосолнечными балдахинами. Все остальное пространство занимали длинная барная стойка и шикарно сервированные столики, почти полностью занятые обедающими людьми.
Завидев Филиппа, девушка-метрдотель радостно улыбнулась и двинулась ему навстречу. Марина сразу подумала, что француза в ресторане хорошо знают, но потом вспомнила, что на эти широкие, от уха до уха, приветливые улыбки ориентироваться нельзя. Здесь в отличие от ее, Марининой, родины так искренне и задушевно принято улыбаться всем, в том числе и незнакомым людям.
Филипп тем временем сказал улыбчивой девушке нужные слова, девушка еще больше развеселилась и повела гостей к зарезервированному для них столику. Первое, что сразу бросилось Марине в глаза, был какой-то общий шикарный дух этого места. Она даже еще не успела ничего толком увидеть, но уже почувствовала, что атмосфера здесь царит роскошная и изысканная. Причем изысканным
Публика рассматривала друг друга, практически не стесняясь, маскируя свои любопытные взгляды солнечными очками последних моделей, и время от времени прерывалась на еду. Официанты сновали между столиками, разнося обедающим разнообразные блюда и большие ведерки, где во льду покоились аппетитные бутылки белого и розового вина.
Марина с Филиппом расположились за двухместным столиком на первой линии, у воды. Вид отсюда был замечательный: океаническая гладь слева обрамлялась скалой, выступающей далеко в море, вершину которой увенчивал красивый замок.
– Это отель, – Филипп перехватил ее взгляд, – очень дорогой и очень шикарный, а это, – он указал рукой в сторону стоящих тут и там белоснежных парусников, – лодки, ожидающие, пока их владельцы отобедают на берегу.
Владельцы яхт обедали с размахом. На многих столах Марина заметила огромные трехлитровые бутыли вина. Порции еды тоже были весьма нескромными. Гигантские рыбины, целиком зажаренные на гриле или запеченные в соли, едва умещались на подносах сбивающихся с ног официантов.
Для себя Марина заказала салат с теплым сыром сен-марселен и полюбившуюся ей рыбу махи-махи, приготовленную со специями в белом вине. Филипп ограничился тартаром из тунца, сказав, что потом обязательно возьмет себе десерт. Он говорил, что после обеда непременно надо съедать что-нибудь сладкое для улучшения работы печени.
Официант открыл розэ, предусмотрительно заказанное Филиппом, и Марина взяла в руки прохладный бокал. Пока не принесли еду, ей хотелось рассмотреть своих соседей по трапезе. Ее внимание привлекли две пары, сидящие через один столик от них. Мужчины выглядели очень представительно. (Впрочем, как и все мужчины в ресторане.) Один, седовласый, был явно постарше, второй более моложавый, но тоже очень солидный. Одеты они были практически так же, как и Филипп: в рубашках с длинным рукавом и шортах. На руках у обоих – внушительного вида часы, стоимость которых не вызывала сомнений. «Униформа у них тут такая, что ли? – Марина покосилась на Филиппов турбийон. – Ну прямо как дети малые».
Что касается спутниц респектабельных посетителей, то Марине сначала показалось, что они близнецы. Именно их поразительное сходство и привлекло Маринино внимание к данной компании. Однако, присмотревшись, она заметила что-то странное в лице одной из сестер. Какую-то неестественность. В этот момент женщина как раз начала что-то рассказывать, и Марина поняла, в чем подвох.
На ее лице полностью отсутствовала мимика. Лоб, глаза и даже рот были совершенно неподвижны. Женщина оживленно беседовала, но ни один мускул на ее лице не приходил в движение. Марина перевела взгляд на ее сестру. Та весело смеялась, с успехом сопровождая свои эмоции соответствующими мимическими ужимками. Ее лицо было нормальным, живым.
Пронаблюдав некоторое время за сестренками, Марина догадалась: не сестры это вовсе, а мать с дочкой. Мать, по всей вероятности, являющаяся неугомонной пациенткой пластических клиник, добилась-таки ошеломляющего эффекта и почти сравнялась в возрасте с дочерью. Хорошим подспорьем в этом для нее явились стройная фигурка и длинные светлые волосы, постриженные точь-в-точь как у дочки. Сестры-близнецы, да и только! Все бы ничего, если бы не это жутковатое, мумиеподобное выражение.
Марина поймала себя на мысли, что очень надеется, что к тому времени, когда ей придется воспользоваться услугами специалистов по лицевой пластике, косметологическая мысль шагнет далеко вперед и предложит принципиально новый щадящий метод возвращения уходящей молодости. Метод, исключающий механическое натягивание кожи, которое почему-то лишает лицо присущей ему индивидуальности и ставит его в ряды аналогично прооперированных искателей вечной красоты.