Карибский шизис
Шрифт:
Всё ещё позавчера допили. Ну, тогда для этого хоть повод хороший был – отбили очередную атаку, да ещё и без потерь! Такое не часто случается. Правда, атака была хиленькая – так, ерунда, сотня верховых пеонов с одними только мачете. Да нет, не повстанцы-кавалеристы (хотя в рапорте написали именно так), а какие-то оборванцы верхом на настоящих клячах. Наверное, «патриотам» они тоже были не нужны – вот и послали их на смерть. Хотя, если бы их не заметили вовремя – эти тоже могли бы натворить дел. В конце концов, мачете – это мачете, кто бы им не размахивал. Но у капитана Баррахеса караульная служба была налажена отлично – обнаружили их
– Сеньор капитан! Там пароход пришел! Не наш и не американский, – прокричал вбежавший в домик, служивший одновременно штабом и офицерским жильём, солдат в расстёгнутом мундире. – Немецкий – так сержант Ордалес сказал!
– Что он тут забыл?! – Мардеро первым высказал всеобщее недоумение. – Какого дьявола германскому кораблю здесь понадобилось?!
– Не знаю, сеньор, – принял вопрос на свой счёт солдат, который, по взглядам офицеров, наконец-то сообразил – в каком он виде и начал лихорадочно приводить себя в порядок. – Но с него спустили шлюпку и она идёт к нам…
– Ну, а раз так, то мы сами скоро всё узнаем, – спокойно сказал Баррахес и встал, собираясь сходить на пристань – посмотреть, что же за гости пожаловали в Дайкири. А ещё он при этом подумал – «Каррамба! Может, всё-таки кто-то из святых услышал мои молитвы и на этом немецком корабле есть хотя бы пиво!»…
08.05.1898…там же… (чуть позже)
Шлюпка покачивалась у причала. Пустая. Её гребцы и пассажиры сидели в тени под навесом. Рядом стоял сержант Хуан Ордалес, тот самый, что дежурил сегодня на причале и направил в штаб одетого не по форме гонца. Он, увлечённо жестикулируя, о чём-то рассказывал, двоим из них – бородатому толстяку, дымившему трубкой и крепкому рыжему усачу с короткой и толстой сигарой. Приближающихся офицеров сержант заметил вовремя, замолчал и, почему-то отсалютовав гостям, поспешил на доклад к командиру. Его собеседники пошли следом…
Баррахес, пока они приближались, успел внимательно рассмотреть неожиданных посетителей. Оба были явно в военной форме, но – незнакомой. Форменная одежда на рыжем усаче чем-то напомнила ему американскую, но – была не синего, а серого цвета. Одежда же на толстяке с трубкой была ещё более странной – пятнистая, с большими накладными карманами. Оба гостя были вооружены пистолетами Маузера. У «серого» С96й висел в деревянной кобуре-прикладе на ремне через плечо, а у «пятнистого» – на бедре, без кобуры – в конструкции из кожаных ремней…
Странная мысль пришла вдруг к капитану в голову. – «Германская форма серого цвета, а С96 «маузер» – немецкий пистолет. Неужели… Германия вмешалась в войну?! Нет, этого не может быть… я бы уже знал об этом! Такая новость распространилась бы мгновенно! Невзирая на отвратительную местную связь…». – Пока он пытался решить, что это – невероятная, но правда, или – просто бред, вызванный недостатком алкоголя, сержант Ордалес уже подбежал и, встав по стойке смирно, заговорил:
– Сеньор капитан! К нам на этом корабле прибыло подкрепление!
– Что?! Неужели Германская Империя вступила в войну?! – Баррахес совершено непроизвольно почти выкрикнул это…
– Насколько я знаю – нет, не вступила, – отозвался
– А вы, чёрт вас возьми, кто тогда такие?! – Карлос Мардеро, лейтенант-герильяс, теоретически-то знавший, что такое субординация и вежливость, но считавший, что пользоваться ими для него совсем необязательно, задал этот вопрос, нахально опередив капитана и пристально глядя на «пятнистого»…
– Прошу прощения, мы ещё не успели представиться, – тот коротко поклонился. – Эрк Гауптманн… но, несмотря на то, что я немец, к Германии я никакого отношения не имею – я гражданин Швейцарии. Ну, а в данный момент – ещё и совладелец одной из гасиенд в окрестностях Гаваны, так что на Кубе я – тоже не чужой…
– Майор Хартман, командир батальона «Pared de la Roca»[50], - чётко отдал честь его спутник. – Мы герильеро из окрестностей Гаваны, господа офицеры. Командование решило, что здесь возможна высадка американских войск и направило нас для защиты побережья. – Он улыбнулся. – Но, так как у меня не было абсолютно никакого желания тащиться по грязи пешим маршем от последней железнодорожной станции в Платеас, мы воспользовались любезным приглашением герра Гауптманна и прибыли сюда на этом, зафрахтованном им, корабле. Через порт Сьенфуэгос…
– Капитан Баррахес, командир гарнизона в Дайкири, – отсалютовал в ответ Диего Мануэль. Теперь странная форма прибывшего отряда уже не вызывала у него никакого удивления – всё понятно, герильясы! То, что у них есть хоть какая-то однообразная форма – а оставшиеся под навесом были одеты почти так же как майор – уже прогресс! Обычно не было и этого. – Я и мои офицеры – лейтенант Рохас и лейтенант Ортега – из батальона «Талавера». Лейтенант Мардеро – как и вы, герильяс…
– Вы не будете возражать, сеньор капитан, если я подам на «Ундину» сигнал, что в посёлке всё в порядке и можно начинать выгрузку? – Гауптманн, задавая этот вопрос, одновременно вынимал из огромного бокового кармана длинный и узкий картонный цилиндр и отвинчивал с одного из его концов металлический колпачок. Не дожидаясь ответа, он дёрнул за обнаружившийся под колпачком шнур. Свист и яркая вспышка сигнальной ракеты, как потом, уже гораздо позже, понял Баррахес, не только сообщили на корабль – «Всё в порядке!», но и объявили – в посёлке Дайкири… да и в провинции Орьенте… да и на всей Кубе тоже – наступают новые времена!
08.05.1898…там же… (вечер)
– Странные они, – задумчиво глядя на стакан с ромом, из которого он едва отпил, протянул лейтенант Мардеро. – Очень странные…
– Чем же? Тем, что знают – для чего нужна дисциплина? – Ортега засмеялся. – Да, для тебя, Карлито – это, действительно, странно!
Баррахес был согласен скорее с герильясом, чем со своим лейтенантом, но не стал вмешиваться в их разговор. Просто слегка пригубил свой стакан. Несмотря на то, что теперь-то спиртное в посёлке было – пить расхотелось…