Каркуша или Красная кепка для Волка
Шрифт:
Получилось-то?
— Как сказала бы нуна, охренеть какой пассаж, — криво усмехнувшись, Эрик отложил договор в сторону, сгорбившись и сцепив руки в замок, опершись на них подбородком.
К своим без малого тридцати годам он прекрасно научился читать людей. Да, вел себя как ребенок, был милым, непосредственным, спокойным и в чем-то неуклюжим. В общем, как его когда-то охарактеризовали — непутевым с самой укуренной фамилией из всех возможных. И глядя на его смущенную улыбку, все почему-то резко забывали, что у него есть хорошее образование и крупный бизнес. Да и рос он, в общем-то,
В жизни такие просто напросто не выживают.
Так что да, Эрик прекрасно умел читать людей. А еще обладал неплохой интуицией, не раз позволявшей избежать опасных ситуаций и провальных контрактов. Вот только, как показала практика, все его чертовы вуду, срабатывающие всегда и везде, именно сейчас оказались абсолютно бессильны. И бесполезны, ага.
Мирославу нельзя было прочитать, хотя она казалась открытой книгой. Ее невозможно было предсказать, потому что слово «логика» явно не про нее. А что за зверь такой «женская логика» Кальянов хоть и представлял, пусть и весьма смутно, но предсказывать не брался. Этот природный катаклизм в принципе не объяснить и не понять, если честно.
Можно было, конечно, задать вопрос напрямую. И что-то ему подсказывало, что ответ-то он получит. Вот только в процессе его озвучивания точно забудет, что вообще спрашивал и зачем. Пожалуй, стоит достать коллекционный коньяк из своих запасов и подписать мрачную поздравительную открытку.
Один скромный патологоанатом явно заимел в предках то ли Нострадамуса, то ли саму Вангу, как-то от души и всего сердца (хотя он искренне сомневался в его наличии) пожелав Эрику любви великой, но очень трудной. Кто б мог подумать, что слова эти сбудутся, чуть ли не на двести процентов разом?
Снова криво усмехнувшись, Кальянов машинально погладил по ушам Севера. Тот неслышно подкрался к хозяину и устроил морду у него на коленях, поминутно издавая душераздирающий вздох со всей вселенской скорбью, на какую только был способен. Видимо пытаясь по мере своих собачьих сил помочь парню осознать всю глубину той ж…
Жизненной ситуации, в которой он оказался.
И ведь с начала Эрик даже не понял, почему вдруг весь мир стал вертеться вокруг взбалмошной, болтливой девчонки, взятой им на работу. Он ведь тогда просто решил, что ему повезло и можно убить двух зайцев сразу: помочь в таинственных делах Мирославе и получить няньку для стаи. Которая, к слову, Мирку обожала едва ли не больше собственного владельца. Это потом уже были посиделки на кухне («Тебе самому этот королевский снобизм аппетит не портит, не?»), обжигающе холодный чай, пролитый на него больше десятка раз («Слушай, чувак, обзаведись уже колокольчиком… И сделай мне чай, а?») и покусанные книжки из университетской библиотеки, найденные в самых неожиданных местах («Если я завалю экзамен по менеджменту, пересдавать пойдете всей стаей, ей богу!»). Споры за жизнь на Марсе, угрозы обидится, если он не оценит этот старый, но потрясный фильм (прямая цитата к слову) и понимающая усмешка при виде потрепанного Марка («Только не говорите, что мыльную оперу «богатые тоже скачут» снимали про вашу семью!»). И как-то так получилось, что возвращаясь домой он уже ждал.
Ждал вечно пролитый чай, успевавший остыть до того, как Мирослава вспомнит о том, что вообще его надо было выпить. Яркую удивленную улыбку,
Широкая улыбка против воли появилось на лице Эрика. Помогать кому-то ему было не в новинку. Совершенно. Но только тут хотелось до жути, до одури опекать, привязать к стулу и не давать решать все проблемы самостоятельно. Дарить милые, совершенно обыденные для других людей подарки, вроде коллекционного чая в шаре с вишней и мятой или потрепанной, местами потертой ярко-красной кепки с логотипом американской хоккейной команды. Сидеть на полу, устроив подбородок на скрещенных на кровати руках, и улыбаться, слушая беспечную болтовню и экспрессивные рассказы о приключениях одного несчастного главы студенческого совета. И может быть, даже ляпнуть в духе самой Мирки банальные слова «Я тебя люблю». Однако…
Чай и кепка так и остались в его комнате на прикроватной тумбочке. А отношения так и не вышли за предел дружеских, если не считать сегодняшнего происшествия. И что-то подсказывало Эрику, что если он и дальше будет ждать подходящего повода, что бы что-то изменить, то не дождется, определенно.
Быстрее тот самый нелюдимый патологоанатом, по прозвищу Харон, научиться любит светские мероприятия, задушевно общаться с незнакомыми людьми и ценить живых больше мертвых. Но если это все-таки случится, ее парню придется проверить собственное ядовитое сокровище на вменяемость.
— Господин Кальянов? Можно к вам? — заглянувший в кабинет начальник службы растянул губы в вежливой, безликой улыбке. В дверь он постучал уже переступив порог комнаты и исключительно как дань вежливости. О которой он если и вспоминал, то достаточно редко.
Впрочем, свои обязанности Луценко Спартак Валерьевич исполнял безукоризненно. И даже на вопль «Это Спарта?!» в исполнении Мирославы, случайно столкнувшейся с ним на кухне не так давно, пережил стоически.
Только улыбнулся холодно и отсалютовал бокалом с виски, направляясь дальше, по своим очень важным делам. Оставив девушку с не донесенной до рта ложкой овсянки стоять и хлопать глазами от удивления. Тайно сделанный снимок стал лучшим экземпляром в небольшой, но хорошо подобранной коллекции хозяина дома.
— Вы узнали? — выпрямившись и откинувшись на спинку кресла, Эрик сложил руки домиком, устроив локти на подлокотниках кресла. Север, поднявший морду с его колен, вопросительно фыркнул, поглядывая на мужчину.
Остальная стая выглянула из-за дивана, где спряталась стоило Луценко появиться на пороге кабинета. У них с ним был вооруженный нейтралитет, нарушать который не торопились ни с той, ни с другой стороны.
— Вижу, манеру отвечать вопросом на вопрос вы переняли от своей подопечной.
— Боюсь, я был испорчен задолго до нашего с ней знакомства. И вы прекрасно знаете, что у меня есть среди друзей и более колоритные личности, — тихо засмеявшись, Эрика кивнул головой на кресло напротив стола. — Одной из них я задолжал коллекционный коньяк, кстати.