Карма несказанных слов

Горская Евгения

Общаться с ней не было никаких сил, Лена сделала над собой усилие, прошла в открытые настежь двери пожарной лестницы и кивнула – привет.

– Лен, ты меня извини, – произнесла Ирина то, что та ожидала услышать меньше всего. – Меня иногда заносит, ты же знаешь.

– Ладно, – кивнула Лена, закуривая.

– Как Дима? Ты его видела?

– Нет. Нина Ивановна говорит, что плохо.

Ирина отвернулась, лениво и медленно потушила сигарету и спустилась по лестнице к себе на этаж.

Нужно было идти работать, но Лена потушила сигарету и еще немного постояла, глядя в окно. Ира заметно изменилась за последние дни, она явно не находит себе места. Ленивыми движениями Ирина может обмануть кого угодно,

только не ее, Лену.

Снова хлопнула дверь. Лена обернулась, увидела Свету из отдела Пожидаева, кивнула. Девушка закурила и неожиданно спросила:

– Вы с Лучинской подруги?

– Мы давно знакомы. – Лена вздохнула и направилась к выходу.

– Ей Володя нравился, как вы думаете?

– Володя? – остановилась Лена. – Ну что за ерунда, с чего ты взяла? У нее прекрасный муж. Очень хороший человек. Умный, обеспеченный.

– Он правда брат Нонны Михайловны?

– Правда.

– Значит, он в возрасте. А Володя молодой. Был.

– Света, перестань, – поморщилась Лена. – Ну что за глупости?

– Не глупости, – упрямо не согласилась Света. – Я их видела…

– Что?! – опешила Лена.

– Видела, – повторила девушка и неожиданно расплакалась.

В тот день, когда Володя погиб, Свете очень хотелось с ним встретиться. В конце рабочего дня она спустилась к нему на этаж, надеясь его там увидеть, и действительно увидела. Володя выскочил из комнаты, не заметив Свету, быстро зашагал к лестнице. Девушка метнулась за ним, но не догнала, когда выбежала на лестницу, Володи уже там не было. Возвращаться на рабочее место Свете не хотелось, она спустилась вниз и вышла во двор, жалея, что не догадалась взять сигареты.

Села на ближайшую лавочку и сидела, пока мимо быстро не прошла Ирина Лучинская. Свету она не видела, лавочку скрывали кусты, а Света разглядела ее отлично. Девушка поднялась, пошла по тропинке между кустами и чуть не наткнулась на Володю. Он сидел на скамейке, улыбался, пил воду из крошечной пластиковой бутылки. Света отступила назад в кусты и вернулась к зданию. Вид у Володи был довольный и счастливый, какой бывает после любовного свидания.

– Не придумывай, – посоветовала Лена, выслушав сбивчивый рассказ. – Мало ли кто куда шел и кто с кем встречался. Я Иру знаю очень хорошо, она никогда не станет изменять мужу.

Лена хотела добавить, что Ира никогда бы не снизошла до глупенького Магулова, но вовремя сдержалась.

Вместо того чтобы идти работать, Лена зачем-то спустилась вниз, вышла во двор, внимательно оглядела стену здания. Камер видеонаблюдения на стене не заметила.

Если они с Люсей правильно восстановили ход событий, Володе Магулову было чему радоваться на лавочке в тот день: Ира оказалась целиком в его руках.

Сергей остановился у светофора. Красный горел долго, мама называла такие светофоры долгоиграющими. Он думал о том, что предложение, которое ему сейчас сделали, пожалуй, стоит отклонить: на разработку проекта времени уйдет много, и денег соответственно тоже, а рынок не изучен: то ли пойдут продажи, то ли нет – неизвестно. Он задумался и не сразу сообразил, что привлекло его внимание – вывеска «Сад и огород». Ему уже сигналили сзади, чтобы трогался, и он проехал через перекресток, припарковался и вернулся в магазин с уютным названием – Елизавета Александровна жаловалась, что совсем сломалась косилка. К его удивлению, косилок оказалось множество, самых разных конструкций, и он, не рискуя сделать неудачную покупку, стал звонить Лениной тетке. Сначала он нисколько не беспокоился, даже разозлился немного, что она не берет трубку – он знал, что с телефоном Елизавета Александровна не расстается, даже носит его в кармане домашней кофты. И только пытаясь дозвониться не то в третий, не то в четвертый раз, когда после двух длинных гудков вдруг послышались

короткие, не то чтобы встревожился, но как-то сгруппировался. Как перед сложным лыжным спуском – одно время он увлекался горными лыжами. Он не торопясь вернулся к машине, доехал до ближайшей железнодорожной платформы, вынул из багажника тяжелый разводной ключ и положил его в сумку. Он терпеть не мог портфели и всегда ходил с сумкой. Через несколько минут он уже ехал к Лене на работу – быстрее, чем на электричке, доехать невозможно.

– У Старостиной из планового вчера юбилей был, так она Ирку не позвала, – тараторила Наталья, ловко укладывая образцы. – А до этого они подружками были не разлей вода. Старостина перед начальством всегда только что на цыпочках не ходила.

– Ирка ей не начальство.

– Зато Нонна начальство.

Телефон зазвонил не вовремя, Лена только разместила образец под микроскопом. Ей не хотелось отвлекаться и снимать резиновые перчатки, и она решила не обращать внимания на телефон, но тот все звонил, и перчатки пришлось стянуть.

– Да, теть Лиз, – откликнулась Лена, посмотрев на дисплей, и слегка удивилась – тетка старалась не звонить ей в рабочее время, зная, что она может возиться с образцами и брать трубку ей не всегда удобно.

– Привет, племяшка, – веселым мужским голосом отозвалась трубка, Лена не испугалась, только пожалела, что сняла тесные перчатки из-за какого-то придурка, и в тот же момент она уже знала, что пришла беда. Даже успела удивиться собственному спокойствию.

– Слушай внимательно, – учила трубка, – дуй к станции, сядешь на электричку 13.18 от Москвы. Поторопишься – успеешь. На конечной не выходи, сиди у окна справа в четвертом вагоне. Вагон четвертый – не перепутай. Потолкуем. И никому не звони, я проверю. Все правильно сделаешь – увидишь тетку. Поняла?

– Поняла, – сказала Лена, захлопнула мобильник и спокойно попросила: – Наташ, дай телефон.

До сих пор она всегда звала ее исключительно Натальей Борисовной и на вы.

Сергей не удивился, когда услышал Ленино «Сережа», прозвучавшее с незнакомого номера, и четко и деловито сказал:

– Я через две минуты буду у твоей проходной. Спускайся.

Люся из окна увидела подругу, почти бежавшую куда-то от института, удивилась: ходить быстро Лена не любила – и расстроилась, что та не взяла ее с собой. Люсе было скучно: генерального нет и сегодня не будет, кабинет Нонны Михайловны заперт, и в приемную с самого утра никто не заходил.

Люся прошла к столу, улыбнулась неизвестно чему и опять подошла к окну.

Радоваться было особенно нечему, но она почему-то чувствовала себя счастливой.

Когда-то давно, когда Люся только познакомилась с Леной, она постоянно чувствовала себя счастливой: тогда у нее был Гришка, смешной, заботливый, он приносил с рынка овощи, а на праздники дарил ей цветы. Правда срезанные цветы Люся не любила, но делала вид, что любит. Ставила в вазочку, потом вынимала завядшие стебли, а через несколько дней с облегчением выбрасывала последние засохшие цветочки и убирала вазу в стенку до следующего праздника.

Она давно не жила с родителями, с четвертого курса института снимала квартиру. Они с подругой-сокурсницей, раньше жившей в студенческом общежитии, устроились тогда на работу официантками в ночной клуб и случайно наткнулись на объявление о сдаче квартиры. Сдавали ее недорого, расположена она была исключительно удобно: рядом с институтом и с тем самым клубом, где они подрабатывали по вечерам. Девушки, недолго думая, перевезли туда вещи в тот же день. Хозяин, молодой веселый мужик, давно жил в деревне, занимаясь не то фермерством, не то еще чем-то, сразу предупредил их, чтобы пьяному ему денег они не давали, и отбыл. А у Люси началась самостоятельная жизнь.