Карма

— Срок почти вышел. Песочные часы завтра закончат свой отсчет времени, — заметил Алекс, смотря куда-то в потолок. В тесной комнате было душно, но, казалось, находящихся там это совсем не беспокоило.

— Мы знаем, — раздраженно откликнулся Кирилл, посмотрев на Алекса. — Но почему она тогда не дает о себе знать?!

— Да, мне тоже интересно, — отозвался обычно пассивный Серж. Вид у него был при этом такой, будто он сказал нечто философское и понятное только ему одному.

— Не разводите демагогию, — холодно произнес Артем, стряхивая в пустую чашку пепел от сигареты. Он сделал затяжку и продолжил: — Вы же знаете, что Госпожа не может проявить себя и свою силу пока остается человеком. Для того, чтобы она вернулась к нам, сначала нужно сделать ее вампиром.

— Да, но с чьей душой она связана? Я слышал, что этот артефакт Стражей — не простая вещица… — осторожно начал Алекс.

— Мы помним, — огрызнулся Кирилл.

— Что ты такой нервный? — удивился Серж, посмотрев на него — Поди, расслабься…

— Черта с два! Я не

могу расслабляться, пока не получу вестей от Госпожи! — Кирилл вскочил с места, готовый убить любого. Его нервоз всегда выражался в желании прикончить первого, кто подвернется под руку.

— Не психуй, псих, — миролюбиво отозвался Алекс и посмотрел на Артема. Тот выдохнул дым и ответил:

— Нам остается только ждать. А что до Стражей… я думаю, что в качестве трофея мы получим их силу, хотя она предпочла бы просто от них избавиться, чтобы не мешали, но, кто знает… — На его губах появилась ядовитая усмешка, но почти сразу пропала. Артем резко вскочил с места и прислушался к чему-то. Напряглись и остальные.

— Кто-нибудь что-нибудь понял? — озадаченно спросил Алекс.

— Да. Завтра. Все произойдет завтра в дачной полосе этого города. И, кажется, нам указали конкретную личность, но я не понял кто это… — задумчиво произнес Артем.

— У тебя там есть свой дом — вот и займись этим, — ехидно сказал ленивый Серж. Его товарищ сумрачно посмотрел на него, но промолчал.

— Философам слова не давали, — буркнул Кирилл, немного успокоившись.

— Завтра… все произойдет завтра, — повторил Артем, посмотрев на часы, которые показывали ровно полночь…

Ура! 18 число! Полная свобода на даче за линией города! Ну, еще как сказать, за линией. Моя дача была в городе, хотя тут он уже и городом не считался. Тут гораздо тише… Дачная полоса располагалась почти под покровом соснового леса. На некоторых участках даже можно было увидеть сосны, говорившие о том, что их род тут главный над всеми остальными. «Даже человек над нами, гордыми, не властен», — словно с пафосом говорили они. Ну что ж, мы им верили и не трогали это сосновое царство. Воздух был пропитан летней свежестью, отовсюду раздавалось пение птиц, а кое-где и магнитофона. Недавно прошла гроза, и на деревьях еще сохранились признаки ее гнева. Даже солнце выглядывало из-за облаков как-то робко, словно приглядываясь, нет ли впереди еще какой-нибудь черной злой тучи. Несмотря на то, что был полдень, на улице было достаточно прохладно. Сильный ветер с азартом сбивал листья с верхушек деревьев, а капли, оставшиеся после дождя, падали на землю, пугая местную мелкую живность своим неожиданным визитом вниз. Мирная картина. Надо заметить, что в этом бору были не только сосны. Их разбавляли березки, ели, молодые и старые дубы. Около обрыва можно было встретить даже малинники, куда так любили ходить дачники за ягодами. Неподалеку протекала речка серебристой змейкой. Не Волга, но по местным размерам она была достаточно широкой и глубокой. Искупаться можно было просто на славу, так сказать. После прошедшего дождя река выглядела пафосной и спокойной, хотя еще вчера была агрессивно настроена против местных жителей, мешая им нормально отдохнуть, то и дело, намереваясь смыть их своим быстрым течением.

Я вышла из машины, немного поежившись и закутавшись в красный шарф, который был вовсе не шарф, а нечто среднее между шалью и шарфом ярко-красного цвета.

— Ура, да здравствуют полноценные каникулы! — сказала я сама себе, осматриваясь кругом. После шума города это место казалось тихим.

— Теперь да, — улыбнулась мама, захлопывая дверцу машины. — Ну, хоть экзамены хорошо сдала. Это главное.

— И не говори, — согласилась я, вспоминая, какой ужас на меня навел пятый билет по биологии. Но, собравшись, я ответила его все-таки на «отлично». Честно говоря, до сих пор не пойму как умудрилась сдать экзамен. Ведь вопрос о грибах — программа 6 класса, а на подготовке повторили этот вопрос всего однажды. И то поверхностно. Хорошо, что еще только два основных предмета в виде ГИА сделали. А не все, хотя слухи были.

Мама открыла багажник, и я с таким видом покосилась на свою перегруженную школьную сумку (на этот раз там учебников вообще не было), что можно было подумать, будто в ней находится злая очковая кобра, которая любит кусаться. Особенно когда не в духе. Тяжело вздохнув, я вытащила сумку и отправилась открывать железную калитку. Благо, ключи спрятались лишь в кармане — вовремя перед поездкой вспомнила, что их надо вынуть и переложить, а то потом придется всю сумку переворошить. Калитка встретила меня недовольным лязгом и открылась. Ветер меня тут же попытался прогнать недовольным порывом, взметая пыль со всех сторон, но очень скоро понял, что не на ту напал и успокоился. Я протерла глаза от пыли и прошла дальше на участок. Сам дом находился в центре участка, а вокруг него расположились грядки. Некоторые были сделаны даже в форме буквы «Г». Мне иногда казалась странной фантазия мамы. Она не особо любила стандартность, и как только дело касалось цветочных насаждений, то грядки превращались тут же в буквы, цифры, снежинки и тому подобное. Со стороны выглядело это красиво, но пока такие грядки сделаешь — потратишь немало нервов. В этот раз меня спасли экзамены от возни на дачи, но теперь, похоже, от нее не спасет

уже ничто. Я с интересом рассматривала грядки и цветочки, любуясь ими и поражаясь фантазии мамы снова. Дядю мне стало даже жалко немного. Теперь я понимаю, почему от него нет вестей уже больше недели. Взобравшись по небольшой лесенке на открытую всем ветрам веранду, я открыла дверь уже в дом. Гостиная меня встретила идеальным порядком. Мама терпеть не могла валяющихся где-то вещей, и всегда все убирала. После одной такой капитальной приборки я в свою комнату ее больше не пускаю — потом вечно ничего найти в этом порядке не могу. Гостиная представляла собой просторное помещение с большим круглым столом в центре, диваном с кучей подушек, который стоял у стены, между окнами с пафосом расположились два кресла с глубокой спинкой. Между ними стоял стеклянный журнальный столик с торшером, раскинувший свой абажур между двумя спинками кресел. Резные подлокотники отливали на солнце золотом, подчеркивая царственность дерева, из которого они были сделаны. На стене висел плазменный телевизор, с глубокой кривой царапиной строго по диагонали — из правого верхнего угла — в левый нижний. Над диваном нависла Дамокловым мечом репродукция картины Репина «Не ждали». И действительно, название картину полностью оправдывало — когда никто не ожидал, она обязательно падала кому-нибудь на голову. Даже приколачивание гвоздиком не спасало картину от этой участи. Пол являл собой ковровое царство. Откуда они взялись — непонятно. Известно было лишь то, что на чердаке они лежали с незапамятных времен, а мама просто пустила их в оборот. Обои на стенах нежного салатового цвета успокаивали глаза и нервы. Почти вся мебель, за исключением столов, имела изумрудный оттенок. Также тут располагалось нечто похожее на стеклянный шкаф, где хранились ненужные вещи из раздела «на всякий случай». В них входили книги советского издания, половина уцелевшего сервиза, электроника, находившаяся на последнем издыхании и мелочи из разряда шурупчиков, винтиков и многих еще строительных прибамбасов. И что самое смешное, в этом шкафу все было в идеальном порядке. Но мне казалось, что это анархический порядок, ибо нормальный шкаф должен содержать что-то одно из этого спектра мелочей быта. Около стола стояли два деревянных стула с отломанными верхами спинок, которые закодированы были под нормальные. Всего лишь-то и надо было подключить фантазию, взять инструменты и — вуаля! Готово! Необычно, но стулья-то жалко было. Табуретки из них было делать неинтересно — слишком все просто и предсказуемо. В общем, девиз нашей семьи: «Голь на выдумки хитра». Около дивана косил лиловым глазом проем в узкий коридор. А от него шли двери уже в кухню, санчасть, если выражаться более корректно, и мамину комнату. Помимо, в этом узком холле еще располагалась винтовая лестница на чердак, оборудованный под несколько небольших комнат, которые по честному распределению принадлежали мне, дяде и одна комната отводилась для двоих его сыновей. В комнатах существовали еще, так сказать, проходные двери, соединяющие комнаты между собой. Такую дверку в свою комнату я предпочитала либо запирать на ключ, а если его отнимали, то просто придвигала кровать. Просто у моего двоюродного брата была нехорошая привычка пугать меня вампирами. Особенно, когда я была помладше. Это сейчас он вырос, но иногда соблазн поиздеваться над младшей двоюродной сестренкой слишком велик.

Я в небольшом холле, который почти сливался с гостиной так, что было не отличить, где холл, а где сама гостиная, скинула туфли и забросила сумку на диван. Потом упала на нее сверху сама, зарывшись носом в кучу подушек, говоря всем своим видом, что бобик сдох.

— Преодолела порог — и уже смертельно устала? — поинтересовалась мама с насмешкой.

— Ага, — отозвалась я из-под копны подушек. Тут же меня обрадовали еще больше:

— Вставай, соня. Тебе еще сумку с вещами свою забрать надо.

— Потооом. Мне бы еще с этим разобраться, — Я бултыхнула рукой, в которой держала ручку сумки. — Но мне на второй этаж лень идти.

— Ничего не знаю! Всю дорогу ехала в машине — не устала.

— А я, может, спать хочу, — хитро прищурившись, ответила я. Просто мне хотелось поскорее все забросить и идти гулять. На время сдачи экзаменов мне было не до Эйвери и Лизаветы — моих лучших подруг. Учились мы тоже в одной школе, но Айва (сокращенно от Эйвери) закончила уже 10 класс, а Лиза — всего лишь восьмой. Я заняла золотую середину между ними, закончив 9.

— Ничего не знаю. Пока вещи не разберешь — гулять не отпущу, — Маму было не так просто провести. Вздохнув, я перекинула сумку через плечо и направилась на второй этаж. Сначала я занесла туда одну сумку со своими личными причиндалами, а потом прошла за сумкой с вещами, которая еще находилась в машине. За второй заход я все свои вещи принесла. Осталось их только разобрать.

Моя комната являла собой небольшое помещение, с кроватью у чердачного арочного окна, которое имело множество деревянных перекрытий. При желании его можно было закрыть даже занавеской цвета морской волны. Здесь ковров на полу уже не было. Обычный паркет. В меру упитанный ящиками стол находился около двери. Сейчас он пустовал, но когда я стану разгребать свои вещи, то не факт, что все они поместятся в ящики. Половина вещей, так или иначе, останется либо в сумке, либо на столе. Тут же пристроился напротив небольшой комод, куда я складывала уже атрибуты одежды. Он уже местами облез, но это не мешало ему выглядеть величественно на этом маленьком кусочке квадратных метров среди всего остального. Одна бра расположилась над столом, а ее сестра-близнец — над комодом. В комнате я только спала или находилась в состоянии крайней депрессии, что случалось крайне редко, ибо соскучиться на даче было невозможно. В основном я проводила время либо с подругами, либо на огороде, помогая маме.