Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Как ты? – Лапин внимательно посмотрел на неё.
– Лучше, чем могло быть, но хуже, чем ожидала.
Такой ответ насторожил мужчину:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Аскольд, мне нужно время, чтоб разобраться.
– Если бы хотела разбираться, то сидела бы дома, – он подошел к ней. – А ты пришла сюда. Ты дала мне шанс. И поверь, я это оценил.
– Выходит, что ты уже определился?
– Ира, я тебе уже всё сказал ещё тогда. Если ты сомневаешься в надежности моих слов, то…
А, может,
А, может, это уже не в первый раз –
Любовь останется тайной.
Знаешь, эти все чувства не для нас.
Ты попал так метко, прямо в сердце –
Это было мгновенно.
Растворись во мне, без слов и боли –
Адреналином по венам.
Наверно, мы так и не сошли с ума.
Наверно, всё это было, но не с нами.
Наверно, мы так и не сошли с ума.
Наверно, любовь мы так и не узнали.
Целый мир в тебе.
Ты сожгла до тла мои тайны.
Я наверное, от тебя без ума, ненормально.
Смотри в меня, вдыхай меня.
Ты видишь, я на грани.
Как от любви сходить с ума –
Мы так и не узнали…**
– Я не сомневаюсь, просто не люблю торопить события. – женщина неловко улыбнулась. Она сейчас хотела сбежать. Подальше. Так бывает, когда инстинкты на время застилают разум.
– То есть, ты снова откажешься поехать ко мне сегодня? – профессор разозлился на себя.
– Если только на чай, – поспешила уточнить Ирина.
– На чай, – согласился он, понимая, что давить бесполезно. К тому же, всё, что было нужно, уже сделано. – Ради этого я готов задвинуть работу пораньше.
Выходя из деканата, парочка не заметила приближающихся Иванова и полицейского. Только когда Лапин запер дверь на несколько оборотов и улыбнулся Калягиной, Ивушка решил подать голос:
– Далеко собрался, Лапин?
– Аскольд Прокофьевич, если не возражаешь! – профессору не понравился тон ректора. Однако, увидев незнакомого мента, профессор чуть смутился.
– Не заслужил, батенька!
– Вот сейчас я вообще не понял…
– Дурака не включай! – ректор нахмурился и злобно усмехнулся.
– А полегче?! – Лапин сделал шаг вперед, ещё не хватало, чтоб его унижали в присутствии женщины.
– Я вижу, что ты не один? – на Иванова слова коллеги никак не подействовали. – Вот, значит, какие у тебя «срочные дела».
Калягина стояла молча, поглядывая то на Лапина, то на Ивушку, то на Викторова. Вся троица, увы, была далека от её представлений об истинных джентльменах. Единственным, кто мог бы претендовать на это звание, был именно Аскольд. Ирина Валентиновна посмотрела на него с другой стороны. Каждая женщина, если она долгое время не может найти мужчину, думает, что достойных не осталось.
– Вы, Иван Иванович, гонор сбросьте слегка и тогда, может, быть сможем поговорить!
– Разговор-то будет коротким…
– Позволите вмешаться? – Викторов понял,
– Да, пообщайтесь пока что, – с намеком сказал ректор, обращаясь к Викторову, но смотря при этом на Лапина. – А я схожу прогуляюсь по этажу знаменитого филфака…
– По какому же поводу будет общение?
– Нетрудно догадаться, я думаю, – лицо майора оставалось почти безэмоциональным.
– Аскольд, я предупреждал тебя.
– Подожди, – профессор выставил руку вперед, желая задержать Иванова. – О чем ты? Мы же решили, что пока рано поднимать шум…
– Это ты решил. Но у меня другое мнение.
– Ты подставить меня захотел?!
– Боже упаси, – Ивушка хохотнул. – У тебя паранойя.
Лапин проводил ректора тяжелым взглядом в спину. Он всё понял: этот идиот спалил его, когда Игнат брал отцовские деньги назад. Да и сам лапин сглупил: зачем было это делать прямо в коридоре?!
– У меня будет несколько вопросов по поводу убийства Виолетты Камоловой, – Вита устал стоять на месте и дотронулся до своей левой ноги, поморщившись. – Может, присядем?
– Убийство? – Калягина изменилась в лице. – У вас в университете кого-то убили? Какой кошмар…
– Ирина, я прошу вас, не сейчас, – Лапин вежливо, но требовательно кивнул актрисе, давая понять, что в данный момент её не должно быть поблизости.
– Да, конечно, – также вежливо ответила женщина и отошла от дверей деканата, которые профессору снова пришлось отпирать.
СОЧИ.
Глеб с трудом отсидел пару. На него навалилось чувство страшной усталости и постылости жизни. Буквально с ходу. Зацепка с Бероевым на крыльце могла послужить тому причиной, но сам Глеб знал – это началось давно. А обострилось недавно. В тот самый момент, когда отец слег в больницу. Парень изо всех сил пытался не поддаваться панике, но внутри него уже шевелилось то самое, что называют «шестым чувством». Скоро Хабаров умрет. И это неизбежно. Сколько раз за жизнь человек реально осознает всю тяжесть потери близких? Однажды. Не больше.
Кекс помотал головой, выходя из кабинета русского языка, он старался отогнать самые страшные мысли. Рука в кармане брюк непроизвольно сжалась в кулак, натолкнувшись на что-то и Хабаров вздрогнул. Черт. Он и забыл про медальон. Озираясь по сторонам, будто боясь быть увиденным, парень достал его из кармана. Посмотрел на иероглифы. Чертовщина. Как можно наделять магическими свойствами какую-то безделушку? Или это и правда ангел-хранитель в обличье вещи? Странная штука с не менее странной историей. Если верить Зоре, то от этого медальона можно ожидать неприятностей. Какова их вероятность сейчас? Глеб всегда хотел научиться не выдавать своего истинного настроения, однако чаще всего, как только он сосредотачивался и вел себя как ни в чем не бывало, окружающие сразу видели подвох.