Карнавал
Шрифт:
– А как же машина?
– Сгорела.
– А потом?
Кошечка даже облизнулась.
– Потом шлялись где-то по лесу. Потом забрались в какой-то подвал и закрылись. Там жили целую неделю…
– Ага!..
– Потом их засекли, но выходить они отказались. Сказали, что если кто вздумает их разлучить, то они покончат с собой.
– Врали.
– Нет, покончили. У этой девчонки был баллончик с тараканьей отравой. Она его специально прихватила – видно, знала, что добром дело не кончится. Они набрызгали отраву в кульки и надели кульки на
Он протянул обрывок бумажного листа.
– Да, – сказал Чеширская Кошка, – почерк женский, но нетвердый, невыработанный. Сразу видно, что писала двоечница.
– Она писала, а он диктовал.
– С чего это?
– А ты прочитай.
– «Жизнь – короткая мелодия, исполняемая единственный раз. Исполняемая деревянными пальцами дилетанта», – прочел Чеширская Кошка. – Ну и что?
– Он же был скрипачом.
– Да, как я не подумал. А что такое дилетант?
– Аматор.
– Кто?
– Тот человек, который берется за дело впервые и ничего не умеет.
– Все равно я не понял, – сказал Чеширская Кошка. – А что же родители?
– У нее была только мать. Наверное, распутная, потому что не знала отца ребенка. Так и написано: «Отца указать отказалась». А его мать с отцом уехали за границу.
– Гады! – расстроился Чеширская Кошка. – Убивать таких надо!
Он вдруг задумался.
– Так они оба погибли?
– Нет, его спасли. Но он навсегда остался идиотом. Как тут написано: «Обширное поражение корковой области». Все понятно.
– Понятно, – согласился Чеширская Кошка.
– После того, как родители уехали, его никто не навещал. Десять лет его держали в лечебнице, а потом выпустили. Еще пять лет он шатался по городу без документов. Потом его подобрала лечебница номер двести тринадцать. Пытались его лечить.
– Зачем?
– Как зачем, если такой закон есть? Законы нужно не обсуждать, а выполнять. Мы тоже хороши, подумали, что он связан с мафией. Поставили двоих своих людей, а он выбрался из палаты и их прикончил. Даже пистолет отобрал.
– Не такой уж идиот.
– Нет, он пистолет выбросил в лужу.
– Тогда точно, идиот.
– Конечно, идиот – он ходил по городу кругами. Но мы все же его вычислили. Он пришел к дому той женщины, которая за ним ухаживала.
– А что же женщина?
– А ее брать пока нельзя. Она уж точно из мафии. Мы за ней следим и днем и ночью. Так.
Он посмотрел в ночное окно. За окном шел дождь.
Чеширская Кошка поежился.
– Что, прямо сейчас и поедем? Воскресенье же, и ветер, и дождь?
– Ага, и «звезд ночной полет», – сострил начальник. – Надо – значит надо.
В морг они ехали в большом крытом грузовике без задней стенки. По брезенту постукивал дождь. Начальник сидел в кабине, Чеширская Кошка подпрыгивал на жесткой скамейке в кузове. Плакали убегающие городские огни, мигали дальние желтые светофорчики, лучились фары догоняющих легковушек. Было очень холодно и очень мокро.
На
Нищего положили между скамейками. На каждой выбоине он подпрыгивал, как живой, и стучал своей деревянной ногой. Чеширская Кошка уважал нищих и всегда давал им сколько мог. «От сумы да от тюрьмы не зарекайся», – наставляла его в детстве мать. Хотя сам он и служил закону, но знал хорошо, что настоящего закона нет (не говоря уже о такой роскоши, как конституция), а есть инструкции и распоряжения – письменные и устные. Поэтому он помнил материнское наставление. Этого нищего Чеширская Кошка знал хорошо: за зиму нищего дважды приносили в отделение и отогревали после морозов. Каждый раз он казался мертвым, но каждый раз оживал. Потом нищего прогоняли и он опять хромал к ступеням кинотеатра. Был живуч. А вот – не выдержал.
Машина резко повернула, и нищий подкатился прямо под него. Чеширская Кошка попробовал отодвинуть его ногой. Нищий пошевелился.
– Ух, да он живой! – он забарабанил по металлу кабины.
Нищий пошевелился еще раз и сел на полу.
Здорово, подумал Чеширская Кошка, я уже в третий раз воскрешаю этого человека. Это вам не Лазаря воскрешать, это поблагороднее.
Он был доволен собой.
– Отдай шапку, гад! – сказал нищий. – У меня там деньги были.
– Сколько? – спросил Чеширская Кошка.
– Да тысяч десять, – приврал нищий из профессиональной гордости.
– Хочешь, пятнадцать дам?
– Благослови тебя Бог, добрый человек.
– А хочешь, двадцать.
– А двадцать не дашь.
– Точно, не дам.
Машина развернулась и снова поехала к кинотеатру.
– Ты смотри, не помирай больше, – сказал Чеширская Кошка.
– Пока морозов не будет – не помру, – ответил нищий, – а по морозу сильно кровь стынет. По морозам мне не протянуть.
Когда нищего высадили и даже нашли его шапку, Чеширская Кошка дал ему пятнадцать тысяч.
– Что-то ты больно добр, – сказал начальник.
– Не могу видеть нищих, жаль мне их, – ответил Чеширская Кошка, – ох, как жаль!
К моргу они доехали без дальнейших происшествий.
Их долго не пускали в ворота, требовали документы. На неделе пришла новая инструкция, требующая справку, новую, под никому не ясным номером. Экзотической справки в наличии не имелось. Потом вопрос разрешился сам собой, как обычно и решаются все нерешаемые вопросы; даже не пришлось давать сторожу. Потом они долго сидели в каморке сторожа, который обиделся и, от обиды, ушел искать ключи. Сторож был пьян по случаю воскресенья и быстро возвращаться не хотел. Они вспоминали устройство иностранных моргов, часто показываемых по телевизору: там каждого хранят в отдельном черном мешке и в замороженном состоянии, там чистота и белая плитка, как в лучшем бассейне. Можно даже руки не мыть, выходя. Здесь тоже можно не мыть, не отмоешь.