Каролина. Часть вторая
Шрифт:
Беру чашку в руки, Крис внимательно наблюдает за моими движениями, поясняет, что чай не отравлен, хотя я об этом и не думала. Знаю, что он не убьет меня, но опасаюсь.
– У нее были дети или родственники? – спрашиваю я.
– Нет.
– Почему Люк не воспользовался ее даром, когда я только попала сюда?
– Потому что не хотел марать руки. Это моя прерогатива.
– Тебе нравится убивать?
– Нет.
– Я тебя не понимаю.
– Тебе это и не нужно. Я отправил людей на поиски Люка.
В груди тут же зарождается
– Когда?
– Сразу после того, как ты только прилетела с острова.
– Но ты же сказал, что в этом нет смысла.
– Я до сих пор так считаю. Нет лекарства, которое может вернуть человеческий облик обращенному. Его не придумали. Более того прошло около тридцати лет, как перестали пытаться разработать какую-либо вакцину.
– Почему? – спрашиваю я, все же отпив теплого чая. Ужасно хочется пить.
– На это уходило слишком много ресурсов, а города ничего не получали взамен.
Около минуты мы молча пьем чай. Я не могу избавиться от воспоминания, как Крис застрелил Каролину.
– Что ты мне вколол? – спрашиваю, чтобы нарушить тишину.
– Снотворное.
– Зачем?
– Благодаря этому ты проспала болевые ощущения вместо того, чтобы страдать.
Если бы это сказал Люк, я бы восприняла за заботу, как это понимать от Криса, я не знаю.
– Теперь ты мне веришь? – спрашиваю я.
– В какой-то степени да.
А я тебе не верю, но больше нет Каролины, которая могла бы стереть мое недоверие.
– Дейл по-прежнему будет находиться рядом с тобой. Если что-то понадобится, обращайся к нему. Вечером мы подключим радио, которое используется только в крайних случаях, и объясним ситуацию таким образом: Люк уехал по делам Салема на долгий промежуток времени, его новоиспеченная супруга становится у руля и вскоре посетит всех глав инфраструктур города и приграничья, так же проедет по полям, выслушает страждущих и поможет всем, чем сможет. Расскажем, что кровный наследник Салема – Деймон пребывает в здравии и обучается, как это полагается семейству Куин.
– Хорошо.
Не вижу смысла спорить. Крис лучше меня знает Салем и его жителей. Уже сегодня вечером мы объявим о том, кто я такая. Тревожность тянет за нервы так сильно, что они начинают трещать. После слов, произнесенных по радио, не останется места для маневра, чтобы улизнуть.
Я больше не хочу бежать.
Салем мой по праву рождения. Отец мертв, Сэм тоже, Люк неизвестно где, а Деймон еще слишком мал. Вспоминаю тетрадь из потайной комнаты, где стоял гроб: там не было других ветвей с именами. Нужно перепроверить родословную в папке, которую Крис принес ко мне домой.
– Ты изучила материал, который я тебе оставил? – спрашивает он.
Очень надеюсь, что мысли он читать не умеет. Я ведь думаю о нем только в негативном свете треснувшего фонаря.
– Не весь, – признаюсь и отпиваю глоток уже остывшего чая.
– Выучи, это важно.
В тишине допиваем напиток. Неужели, чтобы мы с Крисом смогли поговорить
Поднимаюсь из-за стола и иду к выходу, в спину мне летят слова:
– Эшли, не пытайся делать что-то у меня за спиной. Я в любом случае все узнаю.
– И в мыслях не было, – отвечаю я, покидая место последнего вдоха Каролины с даром заставлять людей говорить только правду.
4. Подстава
Я проштудировала документы и ветвь моей семьи от и до. Трижды. Вчитывалась в каждую строчку, но хочу в будущем еще раз вернуться к этим записям. Странно быть частью такой огромной династии и меркнуть даже на фоне Филиппа, который был у власти три дня, а потом отравился какой-то рыбой. Даже о нем есть запись, обо мне же нет ни единой строчки.
Несколько поколений Куин правили Салемом, увеличивали город в размерах, укрепляли стены, налаживали контакты с другими городами, заключали союзы и договоры. Они делали все, чтобы с этим городом стали считаться, чтобы его жителей уважали, а возможно, и опасались. Получилось ли у них? В какой-то степени, да. Но в записях я не встретила ни одного представителя моей семьи, о ком бы было написано что-то действительно доброе. Они все, как один, держали Салем в кулаке. Виления была не единственной, кто прибегнул к убийству местных жителей. И все это логически объяснялось. Исходя из записей, складывается ощущение, что они делали все правильно и другого пути решения тех проблем не существовало.
Теперь я не была уверена, что можно удержать власть и не потерять человеческий облик. Стоит только дать слабину, как тебя разорвут на части. Чтобы этого не случилось, нужно бить первой. Смогу ли я? Еще один вопрос, на который я не хочу узнать ответ.
До объявления оставался еще час. Я отправилась в дом Печали и провела это время с мамой. На этот раз мы сидели в тишине. Смотря на белую стену, я вспоминала свое детство. В Салеме действительно было страшно жить. Наказания за преступления были жестче. Заключали под стражу только за мелкие нарушения, за более серьезные вели на гильотину. Она располагалась прямо на площади, в центре Салема.
Сейчас ее там нет. Куда она пропала? Кто ее убрал? Ведь даже вид зачищенного лезвия наводил страх и первобытный трепет. Я даже помню одну из казней. Лезвие летело вниз, и где-то за метр до шеи преступника остановилось, а потом упало, но не отделило голову полностью. Человек умер не сразу, его тело дергалось, а несколько людей на площади вырвало. Мне же потом еще не раз снился этот момент.
Память возвращается ко мне странным способом. Определенные куски жизни появляются в голове, но это не сопровождается потерей сознания или такими вспышками, как были при обнаружении потайной комнаты в кабинете отца и при встрече с Берингом. Воспоминания просто возвращаются и остаются со мной, как данность, от которой не избавиться.