Карпатские орлы
Шрифт:
Гарнизон Ухыльско был разгромлен. Роты 2-го батальона действовали дерзко. Хорошо было организовано взаимодействие с пулеметчиками, минометчиками, артиллеристами. Серьезным препятствием был крупнокалиберный пулемет, который скашивал всех, кто пытался преодолеть дамбу. Луков связался с минометчиками. Они открыли огонь. Навесная траектория мин обеспечивала надежное поражение гитлеровцев за дамбой, противник понес большие потери. Взаимодействуя со стрелковой ротой, минометный расчет в составе Досанова, Нарханова, Бадзюна выдвинулся к дамбе. Его мины подавили вражеский пулемет. Наша рота перескочила дамбу, устремилась к реке, преследуя отступающих гитлеровцев. Те оставляли окопы.
Немецкое командование пыталось
Наши бойцы залегли в немецких окопах, заняли укрытия на дамбе, на окраине Ухыльско, открыв стрельбу по немецкой пехоте. Иван Радченко, прославленный пулеметчик, удобно примостившись на чердаке дома, огнем уничтожал фашистов. Гитлеровцы стали разбегаться в поисках укрытий, прятались в воронках, канавах, ямах. Троих настигла пулеметная очередь.
Два немецких танка и самоходная установка двигались по полю вперед без пехоты. Вокруг них заплясали разрывы артиллерийских снарядов. Один танк загорелся, зачадил черным дымом. Другой танк и самоходка повернули назад, ушли за реку.
2-й батальон продолжал наступление на правом фланге полка, но дальше реки не прошел. В пойме его остановил огонь немецкой артиллерии и пулеметов, расположенных в фольварке Червин и на западном берегу Ольши. Сложнее было на левом фланге. Батальон Юркова не имел успеха. Он еще раньше подошел к поясу немецких долговременных огневых точек, но без артиллерийской поддержки не смог выйти на западный берег реки. Дивизионное начальство сердилось. Командиру полка Шульге попало, и он, естественно, нажимал на Юркова, потребовал взять немецкий дот, преграждавший путь вперед. «Один-то дот можете взять?» — кричал в телефонную трубку командир полка комбату Юркову.
Горячность могла помешать делу. Начальник штаба Берлезев чувствовал, что Юрков взвинчен, расстроен, ему надо спокойно посоветовать, как выполнить задачу. И Берлезев высказал соображения, с которыми командир полка согласился. Советы Берлезева помогли Юркову. Надо сказать, что Шульга был горяч, а Берлезев уравновешен и спокоен; сочетание этих двух характеров при большом командном опыте Шульги было полезным для управления полком.
Вскоре Юрков доложил нам:
— Батальон овладел немецким дотом.
Уточняя задачу полку, командир дивизии приказал: взять фольварк Червин, расположенный западнее реки Ольши. Со своей обычной доброжелательной иронией генерал Колдубов говорил Шульге:
— Подумаешь, четыре шага тебе надо сделать до фольварка. Четыре шага — какое тебе усиление!
А потом серьезно:
— Усиление полк получит скоро, но для другой цели.
19-23 апреля полк делал эти «четыре шага». Необычайно трудными они были. С благодарностью вспоминаю наших артиллеристов Румянцева, Рыбина, Оничко, минометчиков Груздева, орудийный расчет в составе Кобы, Пилипенко, Кочегина, Хлестунова, минометные расчеты Харедко, Берадзе и многих других. Это они своим ратным трудом обеспечили такую огневую поддержку, которая позволила нашим малочисленным стрелковым батальонам выйти на западный берег Ольши, углубиться в зону вражеского «железного пояса», овладеть фольварком Червин. После этого во всех стрелковых ротах полка оставалось всего 25–30 бойцов. Это тот случай, когда солдаты все отдали Родине.
Присутствие политработников в ротах и взводах, на командно-наблюдательных пунктах, пунктах медпомощи, в хозячейках и тылах особенно важно в какие-то определенные, решающие моменты. Такие моменты политработники должны были уметь определить. И они их определяли, находили подходящие методы и формы работы с людьми. Правда,
16 апреля, когда под ударом вражеских танков дрогнули наши роты, политработники срочно прибыли в них, чтобы помочь восстановить положение, заняли места в боевых порядках. И цель была достигнута.
Общение с бойцами и командирами позволяло выявлять достойных, обобщать передовой опыт. Этому способствовали, как уже говорилось, листовки. Вот текст листовки, составленный парторгом батальона Иваном Нечесовым в тот момент, когда надо было помочь молодым бойцам преодолеть танкобоязнь:
«Гвардейцы!
Горит немецкий танк перед вами. Это мы его подбили!
Танк не страшен. Красноармеец сильнее танка. Уничтожайте немецкие танки, они уязвимы. Отсекайте пехоту противника от танков и самоходок и уничтожайте ее.
Смелее, товарищи! Вы победите! Слава вам!»
К партийно-политической работе мы приобщали командиров подразделений, работников штаба. Активно участвуя в многогранном процессе воспитания красноармейцев и сержантов, офицеры лучше изучали подчиненных, вбирали опыт масс, знали положение в ротах, взводах, отделениях, расчетах. Наши командиры и красноармейцы жили единой мыслью, были охвачены единым патриотическим стремлением — разгромить врага, одержать победу.
На фронте мне часто вспоминались замечательные слова Н. К. Крупской о том, как высоко ценил Владимир Ильич Ленин близость командного состава нашей армии к красноармейской массе. Уместно привести эти слова.
«Помню, — писала Надежда Константиновна, — я присутствовала при одном докладе Ильичу о том, как недоверчиво относились к старым военным специалистам красноармейцы. Вначале приходилось учиться у военных специалистов — это понимали и красноармейцы, но к военным специалистам они относились сугубо настороженно, ничего им не спускали, даже в области бытовой. Настороженность красноармейцев была понятна: старорежимный командный и начальствующий состав далеко стоял от солдат. После, когда ушел докладчик, Ильич говорил со мной о том, что сила Красной Армии — в близости командного состава к красноармейской массе. Мы вспоминали с ним картины Верещагина, отражавшие войну с Турцией 1877–1878 гг. Замечательные это были картины. У него есть одна картина: идет бой, а командный состав в отдалении с горки смотрит на бой. Вылощенное, в перчатках, офицерье в бинокли смотрит с безопасного места, как гибнут в боях солдаты».
Наши командиры, вышедшие из гущи народа, не «с горки смотрели на бой», не «в бинокли смотрели с безопасного места, как гибнут в боях солдаты». Они постоянно находились с красноармейцами — и в жарких боях, и за обедом, и на отдыхе.
У меня остались самые добрые воспоминания о дружной работе партполитаппарата и командного состава полка. Мы, политработники, готовили командиру полка, комбатам материалы об отличившихся в боях людях, информацию о настроении личного состава, о состоянии дела с выполнением боевых задач, материально-бытовых запросах бойцов. Благодаря четкой, оперативной, достоверной информации, пожалуй, никто в полку так хорошо не знал людей, их настроений, чаяний и боевых дел, как политаппарат. О значении партийно-политической информации хорошо сказал А. А. Жданов, один из выдающихся деятелей нашей партии, бывший член Военного совета Ленинградского фронта. Партийно-политическая информация на фронте, говорил он, — это вышка, с которой все видно.