Карповы эпопеи
Шрифт:
— Ну, что лучше бы? Что лучше бы, дядя Карпова? — не унимается озорница. — Что я плохо щебенку подбила?
Но Карпов уже выговорился, да и не хочется ему попусту языком трепать. Смотрит вдаль, откуда должен появиться поезд.
Из-за поворота, извиваясь змеей, показывается товарняк, гудит утробным басом тепловоз — требует дорогу.
— Эй, девчат, сойди!..— кричит Карпова, а сам подходит к воткнутому между рельсами железному шесту с красным кругом на конце.
Девчата медленно разгибаются и будто нехотя сходят на самую
После московского экспресса, если нет аварийной работы, Карпов обычно не спешит поднимать ограждение. Достает из кармашка часы на цепочке, открывает крышку и долго смотрит на неподвижные стрелки. Часы у Карпова старые, никель на них давно отшелушился, сполз, как кожица с молодой картошки, и лишь кое-где поблескивал мелкими островками на бронзовом корпусе. Часами Карпов дорожит: давняя премия начальника дороги. Но главное — не память, главное — вещь нужная, время точное показывает. А красота для Карпова никогда не имела значения.
Захлопнул крышку.
— Ну че там, дядя Карпова? Че показывают золотые? Сколько нашего? Или, может, экспресс сегодня раньше побежал?
— Ладно, — говорит Карпов. Взваливает на плечо железный шест с круглым стоп-сигналом на конце, идет к деревянному ящику для инструмента. — Шабашить будем. Пока то да се... Собирайте инструмент, ничего не забывайте.
Девчата сносят ключи, лопаты, кирки. Карпов запирает ящик на замок, спускается в кювет. Там у него еще от обеда припасены доски от разбитых снегозащитных решеток. Доски аккуратно сложены и туго скручены проволокой.
— Хозяйственный вы мужик, дядя Карпова! Даже завидки берут.
— Все одно сгниют без пользы, — оправдывается он. — Валялись... Загородку поросенку надо сделать, всю изгрыз, проклятый.
— И не надоело вам-то возиться со свиньями?
— Хм... Надоело. Можа, и надоело. А что делать? У меня семья вон какая: детей трое, да свояченица Марья — девка уже на выданье, за дочь живет, да самих двое. Ну? Всех одевать, обувать, кормить надо. А работников? Один я, считай, Марья — скольки она там получает... Надоело? Можа, и надоело.
Доски Карпов берет под мышку. На плечо не поднимает, чтобы не так заметно, и сразу скрывается в посадке. Идет полем и приходит домой, как всегда, с огорода. Бросил доски возле сарая, они стукнули.
По этому стуку узнал о приходе хозяина старый, лохматый и злющий кобель Буян. Загремел цепью, потрусил навстречу, заскулил приветливо. По этому стуку узнала о приходе мужа и Ульяна. Маленькая, быстрая, вытирая руки о передник, она выбежала из кухни, спросила:
— Обедать будем, чи как?..
Жизнь Карпова дома после тяжелой работы
Чаще всего после работы Карпов мастерил что-нибудь
Отпихнул ногой кобеля:
— Пошел, идол!..
Но Буян изучил повадки хозяина, не обижается на него, не уходит, ждет.
Карпов достал из холщовой сумки для харчей кусок хлеба, бросил Буяну.
— На, от зайца. — Сумку с пустой бутылкой из-под компота отдал жене. И только потом ответил ей: — Опосля... Надо ж тому идолу починить дверку,— кивнул он на сарай, где, услышав шум, поскуливал поросенок. — Э, звягучий какой, чтоб ему...
— А нехай,— махнула рукой Ульяна.— Это кабы б до войны такой попался.
— До войны — да, намучились ба... — Карпов направился в сарай. На пороге остановился, вспомнил что-то. — До войны! — проговорил он с упреком — мол, память у тебя, баба, куриная. — До войны! А опосля? Когда ты противогазом поросенка задушила?
Захихикала дробно в фартук Ульяна, закрутила головой — вспомнила, смешно ей:
— То после уже, правда твоя... После войны, да. А как до войны ото со шкурами чертовались? Тоже ж было?..
— Ну, было. — Карпов нехотя согласился с женой. — Было... да сплыло... — и скрылся в сарае, застучал топором.
Мастерить, строить Карпов любит, у него просто руки чешутся, и тоска съедает, если нечего перестраивать. Мастерит он, правда, грубо, топорно, но зато прочно, на века.
Спальный апартамент, который он выгородил,— это всего лишь маленький эпизодик в деятельной жизни Карпова. У него бывали дела куда солидней, важней, грандиозней. Вот, например, история со шпалами.
Шпальная история
Дом у Карпова такой же, как и у многих в поселке: два окна смотрят на улицу, три — во двор, крыша под белой черепицей, стены саманные. В общем, дом как дом, не хуже других. А может, даже и получше некоторых: у него, например, ставни с запорами. Карпов сам сделал их — этакие длинные железины поперек окна на болтах. Один болт ввинчен наглухо, другой — свободно болтается, каждый вечер вдевается в отверстие внутрь дома и изнутри закрепляется шплинтом. Прочно, надежно, никакие воры не страшны.
Когда мы были еще малыми детьми, мать, уходя на работу, закрывая ставни, всякий раз сокрушалась: был бы отец — сделал бы такие же, и горюшка б мало: закройся и спи до утра спокойно. Но воры, наверное, знали, что ни за железными запорами у Карпова, ни тем более за расхлыстанными ставнями у нас красть было нечего, и потому ни разу не побеспокоили.
Тем не менее Карпов постепенно превращал свой дом в крепость. Выписал на работе по дешевке несколько старых шпал и сделал из них ворота — высокие, глухие, прочные. Калитку тоже соорудил высокую, глухую, с железным засовом.