Карт бланш во второй жизни

Мор Ника

В конечном итоге, они решили, что на мне либо проклятье, либо сглаз. Приняв эту мысль за догму, меня стали жалеть и всячески опекать. Более того, они стали рассказывать обо мне по ближайшим деревням и селам. В монастырь потянулись неравнодушные и сочувствующие граждане. Кто-то нес сладости, кто-то одежду, кто-то игрушки. Будь я постарше, извлекла бы из этого прибыль, перенаправив все это излишество на черный рынок с возможностью закупить позже нормальные кровати и мясо.

К моему несчастью, воспринимать меня серьезно никто и не собирался. Основную роль в этом играла моя ванильная внешность, но, здесь уж что

есть, то есть. Желающих погладить меня по голове и пожалеть было - хоть аттракцион устраивай. После нескольких недель глажки поняла, что такими темпами сотрусь до лысины. А сверкающий череп совсем не украшает девушку. Пришлось драться и кусаться. Это тоже списали на последствия проклятья-сглаза. Но мой имидж меня особо не волновал, лишь бы отстали.

Когда уехал Пьер, друзей у меня не осталось. Нет, я к девочкам относилась хорошо. Но разница в возрасте и мировоззрении сделали свое. Меня тяготили их разговоры, им были скучны мои. Поддерживали хрупкий нейтралитет мои подарки. Я отдавала почти все, что мне передавали жалостливые граждане. Оставляла себе только немного конфет, в надежде набрать хоть немного массу. За это, за глаза, меня называли блаженной. Усиливая флер несчастной сиротки и притягивая ко мне все больше и больше страждущих совершить доброе дело и пожалеть убогую. В купе с внешностью эффект был с ног сшибающий.

Я с наслаждением училась. Перечитала всю библиотеку при монастыре. Стала лучшей по успеваемости в приюте. Поведения это, конечно, не касалось. Фактически, у меня была холодная война с несколькими монахинями. Весь приют с замиранием сердца следил, что случится раньше. Или меня все же отравят, или я доведу их до лечебницы, где держат психически нездоровых людей.

В свое оправдание могу сказать, что сложно уважать человека и выполнять его требования только потому, что он старше,. Это совсем не делает его умнее или добрее тебя. А если он еще и самоутверждается за твой счет? Нет, нет, и нет. Слепое подчинение не для меня. О чем я благополучно и заявила этим матронам при первой попытке заставить меня мести двор руками во дворе. На что мне, практически дословно, ответили: - Закрой рот и слушай сюда. – рот закрыла, слушать, на всякий случай не стала. Вдруг, здесь идиотизм заразен?

Так и протянула до своего совершеннолетия, будь оно неладно. А ведь ничто не предвещало беды…

Прощай приют

Фактически, год совершеннолетия совпадал с последним годом обучения в приюте.И там можно было выбрать два пути: принять постриг и ждать, куда тебя отправит церковь, либо получить небольшую сумму на руки и отправится куда глаза глядят. Ну, первый вариант вообще не по мне. Тем более с моими «связями» и рекомендации. Я, как минимум, буду втирать догмы пингвинам на крайнем севере. Поэтому второй вариант. И никак иначе.

Тем более, что выпускалась ни я одна, поди не дадим друг другу пропасть. Решили разбиться группами, чтобы снимать одну комнату на несколько человек и сразу искать место службы. Первое время, конечно, нас ждет самая грязная и низкооплачиваемая работа. Но и Москва не сразу строилась. Как-то пристроимся.

День рождения у меня почти совпадал с окончанием учебы. В приют должна была приехать настоятельница нескольких монастырей и учреждений при них. Мировая тетка, кстати. Каждый раз, когда они приезжала,

меня таскали к ней на ковер. Перечисляли и описывали все мои «преступления» в надежде оставить меня на хлебе и воде, а лучше коленями на горохе.

Матушка спокойно выслушивала монахинь, хмурила брови, качала головой, а потом просила оставить нас одних. Как только дверь закрывалась, она доставала хлеб с мясом, чай и садила меня кушать. Тихо сидела рядом и гладила по голове. Как только я заканчивала кушать, меня отпускали.

Что двигало этой мудрой, доброй женщиной? Не знаю. Однажды я спросила, почему она меня не ругает? Или, если я права, почему не ругает монахинь. Она задумалась и ответила: - Ругать тебя не за что. Ты имеешь право на свои суждения. Если я стану топтать в тебе волю самостоятельного выбора, то кем ты вырастишь? Не стану ли я причиной того, что ты проживешь не свою жизнь, а навязанную, позволяя принимать решения за себя? И монахинь мне ругать не за что. Они любят тебя и переживают. Поверь мне, безразличие к судьбе ребенка больший грех.

Я с нетерпением ждала появление этой женщины. Поскольку с ней мне очень хотелось попрощаться. Обнять ее. Именно она придавала мне уверенность в том, что все будет хорошо. Что этот мир не так уж отличается от нашего.

Я периодически добегала до ворот, чтобы узнать, приехала или нет матушка. И, о чудо, я ее дождалась! Я уже почти развернулась, когда меня поймал за шкирку дед Парас, наш охранник.

– Ну-ка, охолонись девка. Не до тебя сейчас матушке. Гости у нее. И судя по нашей благотеленице, не самые желанные.

Я дернулась сильнее, воротничок платья треснул и остался в руках мужчины. Ну ё-моё! Выгляжу, наверное, как будто меня кошка драла. Отобрала остатки былой роскоши. Задрала нос и пошла, куда планировала. Сейчас мы посмотрим, кто посмел обидеть дорого мне человек.

Злобно сопя и накручивая себя по дороге до состояния – щас плюну ядом, добежала до кабинета матушки. Громко стукнула в дверь один раз, второй не получилось стукнуть, отлетела она в сторону после первого удара. Спиной ко мне стояли два мужчины. Матушка стояла бледная. Я скрипнула зубами.

Что могу сказать в свое оправдание. Да, немного психанула. А кто бы не психанул на моем месте? Кто? Покажите мне этот эталон аутотренинга. В общем… От меня пошла какая-то силовая волна. Видели по телику, как взрывная волна идет разрушая все на своем пути? Ну, вот. Оказалось, что я небольшая противопехотная мина с потенциалом к развитию.

Слава богу, мужчины что-то сделали и нивелировали действие безобразия, устроенного мной. Как потом узнала, поставили щит. Я стояла и не подавала признаков жизни. Меня разрывала от противоречивой реакции. Покаяться? Прощения просить? Медаль? Что? Что делать дальше? Где вводные и реперные точки?

— Вот об этом я вам и говорил. – произнес пожилой мужчина – Пьер, предложи девушке сесть, у нас будет длинный разговор.

Пьер? Мой Пьер? Вот этот половозрелый, высокий, красивый мужчина? О, да! Эти зеленые глаза забыть невозможно! Малыш! Я так скучала! Молодой человек улыбнулся мне. Зая моя, смотрела бы и смотрела! Но, мне отодвинули стул и пришлось сесть лицом к матушке и пожилому господину.

– Фелиция – начал он

– Филя.

– Что?

– Можете звать меня Филей.

Мужчина задумался.