Карта Хаоса

Емец Дмитрий Александрович

– Мне кажется, сейчас его бы прихлопнул любой практикант, впервые получивший флейту! – подал голос Корнелий, однако испытывать судьбу не стал.

Улита

взяла Эссиорха за руку.

– Жалко, конечно, у пчелки, но, скажи, Арей мог бы исправиться? Ведь он явно не такой, как, скажем, Лигул! – проворковала она.

Эссиорх удивленно уставился на нее.

– А про умножение на ноль ты не хочешь спросить?

– А что тут такого?

Эссиорх пошевелил пальцами, пытаясь лучше сформулировать.

– Учи матчасть! Исправиться может человек, если захочет, причем не сам, но прося помощи у света и получая ее, но не темный страж. Это вне его природы. Волку можно вырвать все зубы, но всё равно не научишь его жужжать и пить нектар.

– Но Арей же неплохой! – упрямо возразила Улита.

Эссиорх строго посмотрел

на нее.

– Не усложняй. Усложнение – это мыслительный туман, а туман никогда не бывает от света. О страже как о человеке суди просто – по его поступкам. Что делает Арей? Продлевает регистрации комиссионерам и суккубам. Убивает своих и чужих, отправляет тысячи русских эйдосов в Тартар. Это дела. А всё остальное – романтическая пыль.

– Но со мной он честен!

– Честность – что-то такое, что бывает всегда и во всем, а не иногда и время от времени. Всё, что имеет исключения, это ситуативное лукавство. Представь, что Меф и дальше оставался бы у Арея и под его влиянием. Прошло бы лет десять, и он стал бы таким же «благородным» убийцей, который вначале с лицом, выражающим тотальное неприятие зла, выкашивает из пулемета детский сад, а потом заботливо вытаскивает занозу из лапки котенка.