Карта жизни
Шрифт:
Джонас пожал плечами.
– Я и сам толком ничего в этом не понимаю. Просто иногда чувствую нечто странное, а потом происходят чудаковатые вещи. Такое бывало и в детстве, но родители не придавали этому значения…
Лука присвистнул:
– Хочешь сказать, что в детстве превращался в маленького пузатого дракончика? – хохотнул он.
– Почему пузатого? – нахмурился Джонас. – Нет, не превращался. Занавески поджигал… А однажды у госпожи Флитч поднялась юбка. Тогда я шел сзади и все думал, сколько слоев платья надевают некоторые женщины, чтобы юбки казались столь пышными… Узнал. Правда, тогда мама ТАК
– Возможно, это именно то, к чему я и шел. Возможно… - он судорожно сглотнул, - мне уже не нужна Карта Жизни. Не знаю, здесь теперь мой дом и новая семья… Мама говорила, что тетка поможет найти этот артефакт, но зачем он теперь? Ведь я нашел то, что искал… Какой смысл… - он неловко переминался с ноги на ногу и выглядел так, словно вот-вот расплачется.
Лука положил ему руку на плечо.
– Если так, то мне остается лишь порадоваться за тебя, - кивнул он. – Но, видишь ли, какое дело… - Лука хитро подмигнул ему, - интуиция у меня шикарная. Ни разу не подводила! Поэтому, если не против, останусь погостить в твоем «новом доме» еще недельку. И там посмотрим?
Джонас поднял на него покрасневшие глаза и улыбнулся.
Глава 8, в которой все начинается и почти заканчивается
На пути непременно возникнет много трудностей, если надеяться на легкую дорогу. (Лао Цзы)
– Мальчик, подай-ка мне хлебницу.
Мальчик, поди, позови Джонаса к столу. Мальчик, не мог бы ты не хрустеть так громко? Мальчик, мальчик, мальчик… А самым неприятным было даже не то, что тетка Джонаса не в состоянии запомнить его имени, а то, каким тоном она к нему постоянно обращалась. Будто Лукас и не человек вовсе, а нерадивый кот, который привык путаться под ногами у своих хозяев. Иногда становилось даже немного жутко - по сути, что стоит этой женщине превратить его в домашнего питомца?
– У твоей тети все в порядке с памятью? – спросил он Джонаса как-то раз.
Тогда парень был увлечен изучением старинных книг и лишь пожал плечами.
– А что?
– Ничего. Просто Матильда думает, что в ее доме завелся безымянный мальчик.
Джонас фыркнул.
– Вот еще забота, запоминать всех недельных мальчиков. Через три дня ты уедешь, она про тебя и не вспомнит. Зачем ей запоминать твое имя? – новоиспеченный колдун говорил, как всегда, лениво и небрежно, но вместе с тем в голосе сквозила несвойственная ему ранее уверенность.
Сейчас Лука был уверен, что Матильда со своей верной помощницей затевают нечто ужасное и Джонас им нужен исключительно ради этих самых мерзких, коварных целей. Его самого им обмануть не удастся. Потому что ложь он определял буквально на нюх, а от этих женщин разило смрадным дымом подлости и обмана. Осталось только вывести эту шайку на чистую воду и обличить истинные лица ведьм. И на все про все у него оставалось всего лишь три дня. Неутешительный срок. Особенно, если это касается разоблачения могущественной колдуньи. А то, что магические навыки у этой особы были на высоте, он
«Мальчик, тебе прикасаться к ним строго запрещено. Если, конечно, не хочешь всю жизнь заикаться или вообще замолчать»
Лукас не хотел становиться заикой и тем более, немым. Поэтому обходил эти стертые кожаные переплеты стороной. Джонас, напротив, день и ночь изучал пожелтевшие страницы позолоченных и серебряных фолиантов. Лукас с неодобрением косился на странные, отвратительные узоры, которые гордыми крупными зигзагами красовались на обложках книг. В основном это были змеи. Извивающиеся, крупные… Воображение рисовало оживших тварей, которые только и ждут, чтобы наброситься и пустить в кровь свой смертельный яд.
Змей Лука не любил. Ровно, как и Матильду. Он был уверен, что под толстой человеческой кожей скрывается огромная шипящая змея.
Сейчас они привычно сидели за небольшим столом и ужинали. Тетка Джонаса пребывала в отличном расположении духа, громко смеялась и рассказывала шутливые истории из своей юности.
Воспитанница Матильды лениво ковырялась в своей тарелке. Ее длинные волосы черным пятном растекались по столу. Лукас поморщился. Неужели нельзя было заплести их, закрепить на макушку?
Джонасу, кажется, напротив, нравилась эта странная девушка. Он то и дело украдкой бросал на нее заинтересованные взгляды, улыбался, но при этом не забывал поддерживать беседу со своей горячо любимой тетушкой.
Лукас, как всегда, играл роль нерадивой служанки.
– Мальчик, принеси-ка нам чай в гостиную, - но, заметила удивленное выражение лица племянника и нехотя добавила, - будь так любезен, пожалуйста. Ты же закончил трапезу?
«Трапезу» вышеупомянутый мальчик не закончил, однако, ослушаться холодного, словно льды айсберга, приказа не посмел.
В камине гостиной дикими всполохами метался огонь, на стене мрачно поблескивали портреты неизвестных людей. У всех были мрачные и презрительные лица. На одном из портретов была изображена симпатичная девушка, выглядевшая, по мнению Луки, особенно высокомерно и величественно. Она смотрела на него осуждающе и, казалось, вот-вот наморщит маленький курносый носик: «Фи, а это что? Как оно тут вообще оказалось? Что за нелепость!»
Лука не выдержал и высунул язык. Он часто так делал, когда встречался с раздражающей незнакомкой взглядами.
– Девчонка всего лишь, а ведешь себя, как принцесса изумрудного королевства.
От разговора с дерзким портретом его отвлекла книга, так заметно поблескивавшая золотыми искрами в глубоком кресле.
Лука затаил дыхание. Он никогда прежде не видел столь прекрасной обложки. Драгоценные камни, изумруды ли, малахиты, тонкой ромбовидной рамкой пересекали переднюю страницу.
«Книга-зеркало», - было выгравировано размашистым курсивом.
Он зажмурился, глубоко вздохнул и решился. Книга раскрылась и пыль серым облачком поднялась вверх. Должно быть, ее уже давно не читали. Но тогда почему эта занятная вещица оказалась лежать на кресле, среди всего прочего, столь заметного и неопасного? Возможно, Матильда подготовила ему ловушку.