Карты в зеркале
Шрифт:
Весело взглянув на Марка, Мэри-Джо подмигнула и рассмеялась.
— У Эмми, похоже, был напряженный день, правда, Марк?
Марк не смог улыбнуться. Он просто кивнул, а Мэри-Джо тем временем поправила Эмми платье и повела ее на кухню.
— Мэри-Джо, — позвал Марк. — Я хочу с тобой поговорить.
— А можно попозже? — спросила Мэри-Джо, даже не обернувшись.
Марк услышал, как щелкнула дверца буфета, как открыли крышку банки с ореховым маслом, услышал, как Эмми говорит:
— Мамочка, не мажь так густо.
Марк
— Мэри-Джо, Мэри-Джо, иди сюда!
— Папа что, с ума сошел? — донесся до него приглушенный голосок Эмми.
— Нет, — ответила Мэри-Джо и вбежала в комнату
— Что случилось, дорогой? — спросила она нетерпеливо.
— Я просто хотел… Просто хотел, чтобы ты зашла ко мне на пару минут.
— Знаешь, Марк, ты просто сам не свой. Эмми после школы всегда требует к себе внимания, так уж повелось. Не стоит тебе сидеть дома без дела, Марк, ты становишься просто невозможным.
Она улыбнулась, давая понять, что не так уж сильно на него сердится, и поспешила к Эмми.
На секунду Марк почувствовал острый укол ревности оттого, что Мэри-Джо гораздо внимательнее относится к Эмми, чем к нему самому.
Но ревность быстро прошла, как и воспоминание о боли, которую причинили ему пальцы Мэри-Джо, когда та цеплялась за него. На Марка нахлынуло чувство огромного облегчения, и он больше не тревожился ни о чем, а просто подошел к гробу, который так и притягивал его, открыл крышку и заглянул внутрь.
«У бедняги словно вовсе нет лица, — подумал Марк. — Будто смерть лишает человека лица, и все становятся безымянными, незнакомыми даже самим себе».
Он провел руками по атласной обивке, прохладной и приятной на ощупь. Комната, да и весь мир вокруг вдруг словно сделались нереальными. Остались лишь Марк, гроб и мертвое тело, и Марк вдруг почувствовал, как ужасно устал и как ему жарко, словно сама жизнь была мучительным трением, вызывающим чудовищный жар. Он снял халат и пижаму, неловко вскарабкался на стул и забрался внутрь гроба, опустился на колени, потом лег. Никого внутри больше не было, не с кем было делить узкое пространство, ничто не отделяло его от прохладного атласа обивки, и он лежал, наслаждаясь прохладой, потому что трение наконец-то прекратилось, жар быстро спадал, и тогда Марк приподнялся и задвинул крышку, и наступили темнота и покой, где не было больше ни запахов, ни вкусов, ни чувств, а была лишь прохлада гладкой ткани.
— Почему закрыли крышку? — спросила малышка Эмми, крепко держа маму за руку.
— Потому что мы должны помнить не то,
— Но я помню, как он меня шлепал.
У Эмми был растерянный вид.
Мэри-Джо кивнула и улыбнулась, впервые за долгое время.
— Это тоже надо помнить, — сказала она и увела дочку от гроба, обратно в гостиную, где Эмми, еще не понимая всей глубины обрушившейся на нее утраты, весело вскарабкалась на колени к дедушке.
К маме подошел Дэвид, вложил свою руку в ее ладонь и крепко сжал. Он был серьезен, на лице виднелись следы слез. Он уже все понимал.
— Все будет хорошо, — сказал он.
— Да, — ответила Мэри-Джо. — Я тоже так думаю.
— Не знаю, дорогая, где ты берешь силы, чтобы держаться так стойко, — прошептала ей на ухо мать.
Слезы навернулись на глаза Мэри-Джо.
— Вовсе я не стойкая, — прошептала она в ответ. — Все ради детей. Они ведь полностью зависят от меня. Я не могу позволить себе быть слабой, когда знаю, что они смотрят на меня.
— Как было бы ужасно, — задумчиво проговорила ее мать, — если бы у вас не было детей.
Марк Тэпуорт, исполнив свою последнюю волю, лежал в гробу и слышал все, что происходит вокруг, но все это больше не удерживалось в его сознании, ибо там теперь царила лишь одна мысль — о согласии. Он достиг полного согласия со своей жизнью, со своей смертью, со всем миром и с вечным отсутствием мира. Потому что теперь есть дети.
Упражнения на дыхание
Перевод Л. Шведовой
Если бы Дейл Йоргасон не имел привычки отвлекаться на посторонние вещи, он бы ничего не заметил. Но, поднимаясь в спальню, чтобы переодеться, он заметил газетный заголовок и на время забыл о своем намерении. Он присел на ступеньку и начал читать, однако ему не удалось сосредоточиться. Он слышал все, что происходит в доме. Брайан, его двухлетний сынишка, спал наверху, тяжело дыша во сне, Колли, его жена, месила на кухне тесто и тоже тяжело дышала.
Они дышали в унисон. Резкие вздохи Брайана, доносившиеся сверху, тяжелые из-за заложенного носа, и глубокое дыхание Колли, трудившейся над тестом. Это навело Дейла на кое-какие мысли, и он совсем позабыл о газете. Он стал думать о том, часто ли такое бывает — чтобы люди так долго дышали в такт. Он стал размышлять о совпадениях.
А потом, поскольку он всегда легко отвлекался, он вспомнил, что надо переодеться, и снова пошел наверх. Когда он спустился в джинсах и свитере, предвкушая хороший баскетбольный матч на открытом воздухе (ведь уже наступила весна), Колли крикнула: