Карты, золото, меч
Шрифт:
— Похоже на то и… слушайте, извините за всё это, — Ивейн обвел рукой разгромленный зал. — Мы не хотели громить вашу библиотеку. И, конечно же, огромное спасибо за помощь.
— Вам не за что просить прощения, так как вашей вины тут нет, — пробормотал орк и цокнул языком, кинув взгляд на разбитое окно. — Не вы ворвались сюда, размахивая мечами, словно пьяные гремлины. Ну, действительно — не буду же я смотреть, как вас режут на куски, попутно разрушая мою обитель знаний.
Тут к ним подошёл Гилберт — взмахнув шляпой, он произнёс:
— Присоединяюсь
При упоминании всё новых и новых профессий, освоенных Гилбертом за последний год, лицо Громхака становилось всё озадаченней, и Ивейн решил вмешаться, дабы старик не прикончил и без того расстроенного библиотекаря своей болтовнёй:
— Почему начался пожар? — спросил Ивейн, глядя на то, как орк сортирует книги на две стопки, складывая справа от себя томики, что ещё можно было спасти, и с тяжёлым вздохом отставляя те, что годились теперь разве что на растопку.
— Жидкий Огонь, — объяснил Гилберт. — Опасная штука — капля этой ядрёной смеси и что угодно вспыхнет словно спичка. Хех, помню, один мой приятель получил нехилые ожоги, когда варил это зелье, — поймав осуждающий взгляд орка, старик поспешно добавил. — Конечно, до того, как его запретили.
В этот момент к ним присоединился гном, до того промывавший глаза у бочки, которую принёс Громхак. Казалось, его ничуть не смутили ни нежданная драка, ни вспыхнувший после пожар — он лишь спокойно осмотрел свою секиру, ласково погладил лезвие подушечкой пальца и повесил оружие обратно на пояс, а после церемонно поклонился орку, произнеся несколько слов.
— И я рад знакомству, Кремень, — склонил голову Громхак.
— Ты понимаешь на гномьем? — спросил Гилберт.
Орк в ответ лишь снисходительно усмехнулся, вертя в руках небольшой зеленый томик, чтобы потом воткнуть его на свободное место между «Теориями происхождения Гавани Песков» и «Историей постройки канализации Распутья. Семь лет страданий».
— Уважаемый Гилберт, я, между прочим, бегло говорю на семи актуальных языках, с переводчиком могу поддержать разговор как минимум на пяти и даже не понаслышке знаком с парочкой устаревших диалектов. Гномий я выучил едва ли не раньше людского.
— Устаревших? О, помнится, когда я учился в Академии, у одного профессора был столь забавный говор, что мы поначалу решили… — начал, было, Гилберт, но Кремень перебил старика.
— Что он сказал? — с подозрением спросил Гилберт, когда тот умолк.
— Если убрать все бранные слова, то: «Кому не наплевать, что там у тебя кто вёл, старикан», — смущённо откашлявшись, перевёл Громхак.
— Это я-то старикан? — возмутился Гилберт, с обидой глядя на гнома.
— Ну, конечно, Кремень, быть может, старше тебя по количеству прожитых лет, но если мы будем отходить от человеческих мерок…
Видя, что Гилберт уже набрал дыхания и открыл рот, чтобы с новыми силами продолжить перепалку,
— Кремень, что ты пытался мне рассказать в лавке моего… ну, точнее, уже в моей лавке?
Повернувшись к Ивейну, гном затараторил, активно помогая себе жестикуляцией, пока орк переводил его слова:
— «Я несколько месяцев работал на этого паршивца Вильгельма, и за всё это время не увидел от него ни гроша. То, говорит, с собой нет, то, говорит, на той неделе отдам. А потом он и вовсе помер. Так что если ты племянник этого прохвоста, то верни мне его должок и мы разойдёмся в разные стороны. Ты должен мне…».
Немного подумав и позагибав пальцы, гном озвучил сумму — и Ивейн с тоской подумал о том, сколько ещё неприятностей принесёт ему его покойный дядя. Конечно, он бы мог заплатить гному из монет, которые дал ему Джуз, но, во-первых, этого всё равно не хватит, во-вторых же, тогда он останется с пустыми карманами, а у него впереди ещё целая неделя. Почесав затылок, Ивейн попробовал договориться с Кремнем:
— Слушай, сейчас у меня с собой столько нет, но я тут выполняю кое-какую работёнку на одного солидного человека — если всё пройдёт хорошо, через неделю он щедро заплатит и ты получишь от меня сколько положено. Идёт?
О том, что если всё пройдёт плохо (скорее всего, пройдёт плохо, мысленно поправил он сам себя) в лучшем случае его ждёт заключение на острове, кишащим головорезами, а в худшем — он нырнёт к своему дяде, Ивейн благоразумно промолчал, но Кремня его слова, похоже, нисколечко не убедили.
— «А вот не надо мне тут брехать, как гремлин вшивый. Сразу видно, истинный племянничек своего шельмеца дяди. Вильгельм вон тоже кормил меня всякими байками, а потом взял и утоп — от жадности, наверное, чтоб долги не отдавать».
— Слушай, я клянусь, что…
— «Кончай заливать, — перебил его гном. — В общем, так — с этой минуты я ни на шаг от тебя не отойду, пока всё своё до последней монетки не увижу. Тем более, я гляжу, тебе башку снести хотят — а если ж ты помрёшь, кто мне долг вернёт?».
Гилберт издал тихий стон и, если честно, Ивейн полностью разделил его чувства — однако через мгновение подумал, что может быть, искать Франца в компании Кремня будет не так уж и плохо. Особенно, если учесть новые обстоятельства — пускай за ними и будет таскаться брюзжащий гном, но зато он весьма ловко орудует секирой.
Вдруг на полу что-то блеснуло — нагнувшись, Ивейн поднял какую-то чёрную и гладкую печать, напоминающую большую монету. На одной её стороне были высечены шесть цифр, а на другой выгравирован рисунок кинжала, который переплетала лоза, изогнувшаяся буквой «С». Не успел он как следует рассмотреть свою находку, как Гилберт произнёс:
— Мы вроде как хотели навестить владельца книги, а дело уже за полдень.
— Да, ты прав. Сходим к этому Крысло и расспросим его про Вильгельма, — сказал Ивейн, спрятал монету в карман и обратился к орку. — Слушай, Громхак, а ты не подскажешь, как нам сподручней добраться до улицы, где он живёт?