Карусель (рассказы)
Шрифт:
В итоге собрали приличную сумму, почти полведра, и вручили ведро Кривошееву, который навещал больных на дому по линии заботы о людях.
На следующее утро Кривошеев отчитался по поездке. Дыша в сторону, предъявил два железнодорожных билета по тридцать копеек и сказал, что поручение выполнено на все сто! Только вместо трех бутылок коньяку взял шесть водки, как чувствовал: одна разобьется, что она, зараза, и сделала! Колбасы не было, взял сыру и вместе с деньгами и сигаретами положил все в условленном месте, кажется, на 46-м километре, вроде бы под сосну…
Пять
Наконец, на шестой день секретарша вскрыла письмо, где корявыми пьяными буквами вывели: «Спасибо за мелочь, портвейн, сыр плавленый и англо-русский словарь. В связи с дополнительными расходами, связанными с содержанием товарища Терехина в неволе, просим положить по тому же адресу под сосну сто рублей, вина, спиннинг, топор и женский купальник сорок восьмого размера, лучше голубенький. В противном случае Терехина аннулируем».
Эта бандитская выходка вызвала бурю. Мало того, что одних похищают, а другие тут вкалывают в поте лица, так еще на содержание баб сорок восьмого размера раскошеливайся! Когда жену содержать не на что, ей верен до гроба, потому что на пять рублей с кем же ты можешь ей изменить?!
— С этой мафией надо бороться! — выступил пропагандист Бутырин. — Нельзя идти на поводу! А то обнаглеют: сегодня купальник, завтра дубленка! Надо взять их измором! Ни купальников, ни вина, ни хрена, ни копейки! Они у нас попляшут, тут им не Сицилия! Увидите, к зиме добровольно сдадутся!
— Вот что они у нас получат! — подытожила секретарша Валечка, сложив пальчики в очаровательный кукиш.
Дельное предложение внесла Ира Мамонова:
— В субботу вылазка в лес за грибами в район Выборгского шоссе, — прочешем лес. Может, найдем бандитское гнездо, где томится товарищ наш Коля Терехин!
В субботу автобус не смог вместить всех желающих. Остальные добирались в лес на попутках. В районе сорок шестого километра народ кинулся в лес, воровато озираясь, не отвечая на редкие «ау». Можно было подумать, что никто не хочет выдавать потайные грибные места.
Как договаривались, водитель начал гудеть в восемь вечера. А кончил гудеть пол-одиннадцатого, когда окончательно стемнело. Сотрудники выходили из лесу по одному с пустыми корзинами, изодранные до крови, как будто в этом году бандитов в лесу было куда больше, чем грибов.
На следующий день все были тихи и печальны. Вздыхали, нюхали, затягиваясь, еловые шишки из лесу, кто-то произносил:
— Что-то сейчас с Терехиным делается, хотелось бы знать…
И все подключались:
— Наверно, гаденыш, рыбку ловит…
— Грибков белых на зиму тонну, небось, насолил, алкоголик!..
Секретарша Валюша Синицына раскачивалась, как при зубной боли:
— До чего страна бестолковая! Неужели в таком большом коллективе нельзя было похитить более достойного человека! Хотя бы на суточки!
…Пошла третья неделя
— Расчленить! — мечтательно повторяла Синицына, читая послание. — Ну почему одним все, а другим ничего?!
В институте поговаривали, что кой-кого видели вечерами прогуливающимися по Выборгскому шоссе в районе сорок шестого километра. Но никто похишен не был.
Хотя сотрудницы смело бросались под колеса машин, а когда водители спрашивали: «Вам куда?», игриво отвечали: «Куда скажете! Вам виднее!»
Валюша Синицына по вечерам распахивала окно на пятом этаже, спускала до земли связанную из простыней веревку, ставила пластинку «Лучшие итальянские песни», ту же «Феличиту», и в прелестной ночной рубашке ложилась на диван, держа в руках чемоданчик с вешами. И хоть бы одна сволочь воспользовалась случаем! Лишь однажды в окне показалась лохматая голова и спросила: «Слышь, подруга, водочка есть?»
И в других домах было тревожно. Жены цедили сквозь зубы:
— Терехина почему-то похитили! Настоящие мужики нарасхват. А ты никому не нужное барахло!
На что мужья, свирепея, отвечали с достоинством:
— Дура! Да я последнее отдам тому идиоту, который спьяну тебя умыкнет хоть на пару деньков!.. Я бы показал тут, какое я барахло!..
Короче, трудно сказать, каково приходилось Терехину, но остальным после его похищения не стало житья, это точно!
Поэтому, когда в очередном письме похитители взмолились: «Заберите Терехина назад вместе с пятью штуками сушеного леща и шестью килограммами сушеных грибов, исключительно белых», — общее собрание постановило: «Пусть возвращается, прохиндей! Мы ему такую встречу устроим, мафии не снилось! А грибы и леща разыграем! Плюс тысячу долларов за моральный ущерб!»
Согласно договоренности, в 15.00 к беседке на сорок шестом километре подъехала директорская «Волга». Из нее вышли Уздекин, Свербляев и Валя Синицына. На расстоянии двадцати метров притормозил красный лимузин. Двое здоровенных мужчин в черных масках выволокли из машины человека, отдаленно напоминавшего Терехина.
Обросший, загоревший, ставший шире в плечах. Лишь отсутствие маски отличало его от тех двух бандитов. Увидев своих, Терехин рванулся вперед.
— Назад! — Уздекин поднял руку. — Товарищи! Где остальное? Где лещ, где грибы, где доллары?
Пока один бандит висел на Терехине, второй вытащил из багажника деньги, лещей, грибы и швырнул все Уздекину. Тот пересчитал лещей, доллары, взвесил на безмене грибы.
— Все сошлось! — торжественно сказал он разбойникам. — Проваливайте, товарищи!
Бандиты толкнули Терехина вперед, а сами рванулись к машине. Синицына и Свербляев отчаянными прыжками помчались в погоню. Свербляев по пояс ворвался в машину, но Синицына девичьим локтем так двинула в бок, что Свербляев, согнувшись, рухнул на землю. Синицына ласточкой влетела в рванувшийся автомобиль, захлопнула дверцу, и лимузин красной каплей скатился за горизонт.