Карусель
Шрифт:
В постели, которая была, пожалуй, единственным местом, где она не надевала свои щегольские шляпы, она выглядела иначе: женственной, может быть, более пожилой, беззащитной. Ее густые жесткие волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо, а сама она завернулась в пушистую шаль. У нее был такой уютный вид, что я спросила:
— Почему бы тебе не полежать здесь все утро? Лили Тонкинс справится с хозяйством, да к тому же от тебя с твоей рукой все равно мало пользы.
— Может быть, — ответила Феба, не желая связывать себя обещаниями, — может быть, я так и сделаю. А
Я принесла себе не только чашку, но и плошку с хлопьями и поедала их, сидя на краю огромного резного соснового ложа, которое Феба и Чипс делили на протяжении многих счастливых и грешных лет. Однажды она призналась мне, что все, что ей по-настоящему нравилось в жизни, было либо незаконным, либо аморальным, либо ведущим к ожирению, и сказав это, расхохоталась.
Но каким-то образом они с Чипсом это преодолели. Благодаря исключительной силе характера и обезоруживающему обаянию они сумели справиться с неизбежным наплывом предрассудков даже в этой маленькой провинциальной деревне. Я помнила, как Чипс играл на органе в церкви, когда простужался здешний органист, и как Феба усердно пекла огромные, похожие на падающие башни пироги для чаепитий Женского института. [1]
1
Организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности; в ее рамках действуют различные кружки и т. п.
Она заботилась обо всех, но чье-то отдельное мнение ее не интересовало. Я смотрела, как она ест свой тост с мармеладом, и понимала, до чего же я ее люблю. Она поймала мой взгляд и заметила:
— Как хорошо, что ты едешь обедать с Дэниелом. В котором часу вы встречаетесь?
— В половине первого в закусочной у лодочной станции в Порткеррисе. Но я не поеду, пока ты не пообещаешь мне, что с тобой будет все в порядке.
— Ради бога, ну я же не инвалид. Поезжай спокойно. Но когда вернешься, тебе придется обо всем подробно рассказать — я хочу все-все знать. Хочу доскональный отчет! — она подмигнула мне и залилась озорным смехом. К ней явно вернулось ее обычное хорошее настроение, и я принялась ей рассказывать о вчерашнем вечере и нашей встрече с миссис Толливер.
— … это было ужасно неловко, потому что я думала, что Дэниел стоит за моей спиной, и сказала что-то дурацкое, типа «хочу познакомить вас со своим другом», а повернувшись, обнаружила, что его нет. Он исчез. Удрал в бар.
— А миссис Толливер его видела?
— Понятия не имею, — я слегка призадумалась, — а какая разница?
— Никакооой… — протянула Феба.
Я нахмурилась, глядя на нее:
— Феба, ты что-то скрываешь.
Она поставила свою чашку и рассеянно поглядела в окно. Спустя некоторое время она пожала плечами и сказала:
— Ну, не думаю, что сейчас стоит об этом говорить. Все это было так давно. С тех пор много воды утекло. Да и тогда в этом не было ничего особенно страшного.
— Чего не было страшного?
— Ну… Когда Дэниел жил у нас, когда
Дэниел и Аннабель Толливер. Я уставилась на Фебу.
— Ты хочешь сказать, что его очаровала Аннабель?
— Очаровала, — она хихикнула. — Какое замечательное старомодное слово. Словно «сюртук». Нынче никто уже не носит сюртуков. — Она вздохнула и вернулась к теме разговора. — Нет, не совсем. По правде говоря, я думаю, это Дэниел очаровал Аннабель.
— Но ведь она должна была быть старше его.
— Да, конечно. По меньшей мере на восемь лет.
— И замужем.
— Да, замужем. Но я уже говорила тебе, что для Аннабель это никогда не имело большого значения. К тому времени у нее уже был сын Майкл. Ему было года четыре. Бедный мальчик, уже тогда, насколько я помню, он был как две капли воды похож на своего отца!
— Но… — бесконечные отступления Фебы не проясняли ситуацию. — Что произошло?
— О господи, да ничего не произошло. Они вместе ходили на вечеринки, устраивали пикники на берегу, плавали. В то лето у нее была очень броская машина с откидным верхом. Они повсюду ездили вместе и выглядели, конечно, очень эффектно. Притягивали взгляды. Да ты сама можешь это представить, Пруденс.
Я могла. Даже слишком ясно.
— Но я никогда бы не подумала, что Дэниел… — я замолчала, поскольку не была уверена в том, что именно думаю.
— Ты никогда бы не подумала, что Дэниел был столь общительным. Возможно, он и не был, но зато он был очень привлекательным молодым человеком. Да и до сих пор остается. Ему должно было льстить, что она так страстно хотела проводить с ним время. Я ведь говорила тебе, что она была красива. Повсюду вокруг нее мужчины впадали в экстаз, словно томившиеся от любви коровы. Или правильнее сказать: томившиеся от любви быки? А Дэниел всегда был очень спокоен. Я думаю, это его спокойствие и интриговало Аннабель.
— И сколько это продолжалось?
— Время от времени на протяжении всего лета. Но это была всего-навсего интрижка. Совершенно безобидная.
— А что должна была говорить об этом миссис Толливер?
— Миссис Толливер никогда и ни о чем не говорит. Она принадлежит к той породе женщин, которые искренне убеждены, что если ты на что-то закрываешь глаза, то оно исчезает. Кроме того, она не могла не понимать, что если не Дэниел, то был бы кто-нибудь другой. Возможно, она сочла, что он наименьшее из зол.
— Но как же мальчик… Майкл?
— У него была вышколенная няня. Он никогда не становился для них помехой.
— А ее муж… — я с трудом выговорила его противное имя, — Лесли Коллиз?
— Он был в Лондоне, вел дела в своем офисе. Думаю, жил в квартире с гостиничным обслуживанием или где-то еще. Понятия не имею, да это и не важно.
Я крепко задумалась над этим неожиданным открытием и наконец задала вопрос:
— Вчера вечером… ты думаешь, именно поэтому Дэниел не захотел разговаривать с миссис Толливер?