Карузо
Шрифт:
— Я хотел бы жениться. Папа, ты должен дать мне миллион лир!..
Карузо отреагировал моментально:
— Вот тебе миллион!.. — и со всей силы ударил сына по лицу — так, что бедняга упал вместе со стулом.
Мимми вспоминает: «Мой брат совсем не был слабаком, так что отец, наверное, действительно сильно его ударил, коль он слетел со стула… Фофо смолк и снизу смотрел на отца. Дороти была шокирована. Кто-то из родных помог Фофо подняться. Отец схватил его за грудки и без малейшего сожаления о сделанном заявил:
— Ты никогда не должен такразговаривать с отцом!
Я
374
Enrico Caruso-Jr. My Father and My Family. P. 265–266.
В итоге Фофо тогда ничего и не получил. До самой смерти Карузо он так и оставался «папиным сынком», полностью зависящим от его денег. Юноша был очень расстроен и обижен. И его можно пожалеть — ведь, по сути, он не знал материнской ласки, редко видел отца, успел за три года от него отвыкнуть. Возможно, он сильно нервничал во время разговора с ним и не сумел найти нужный тон для просьбы. По всей видимости — и это отмечают оба сына великого тенора — всю отеческую ласку и заботу Карузо перенес на Дороти, которая была на двадцать лет его моложе, а позднее на маленькую Глорию.
Итальянская семья Карузо была разрушена. Сестры Джакетти навсегда исчезли из его жизни, и к сыновьям он стал относиться гораздо прохладнее. Возможно, во многом потому, что Дороти была беременной и Энрико с нетерпением ожидал рождения их общего ребенка. Карузо-младший считает, что после женитьбы единственными людьми, к которым по-настоящему хорошо относился его отец, были Дороти и Глория. Для всех остальных он стал эдаким сувереном — богатым, снисходительным, великодушным, но при этом без меры властным и часто несправедливым…
Даже на отдыхе Карузо не прекращал работу над голосом и репертуаром. Каждый день он часа по три разучивал с аккомпаниатором Бруни, который приезжал из Флоренции, партию Элеазара из оперы Ф. Галеви «Жидовка», в которой собирался дебютировать в новом сезоне «Метрополитен-оперы», а также планировал записать на пластинки много новых песен. По-прежнему он любил отдыхать, что-то мастеря своими руками — например, сделал из старинных фигурок панораму, изображавшую сцену Рождества Христова.
Однажды ночью произошло небольшое землетрясение. На вилле «Беллосгуардо» старая часть здания оказалась достаточно крепкой, но стены новых пристроек в нескольких местах были разрушены. Пронесся ураган с ливнем, который посбрасывал в саду статуи и повалил деревья. Впрочем, в самой Флоренции шторм натворил еще больше бед.
Последствия урагана были быстро ликвидированы. Куда сложнее оказалось усмирить иную стихию и изменить атмосферу, царившую
Для характеристики ситуации того времени достаточно привести такой пример: хулиганы регулярно натягивали поперек дороги тонкую проволоку, чтобы у того, кто ехал в открытом автомобиле, срезало голову. Водители вынуждены были устанавливать на капоте машины специально заточенную палку, которая перерезала эту смертоносную проволоку. Такое устройство, кстати, однажды спасло жизнь Фофо. Всем, кто ездил на автомобиле, приходилось держать при себе оружие, а зачастую и пускать его в ход. Италия, как и Германия, нуждалась в сильном лидере, который смог бы навести порядок в этом аду Через несколько лет, в год смерти Карузо, этот лидер уже выйдет на авансцену…
Люди боялись выходить на улицу, но и дома не могли чувствовать себя спокойно.
Однажды у ворот виллы Карузо собралась толпа оголодавших людей, требовавших еды. Карузо приказал вынести им весь хлеб и фрукты, которые у него были припасены на этот день. Он был рад помочь землякам. Однако это сыграло скорее отрицательную роль. Слухи о том, что на вилле «Беллосгуардо» полно еды, быстро распространились по окрестностям. Вскоре у ворот собралась толпа куда б о льшая — свыше трехсот человек. Многие были вооружены. Управляющий виллой в панике примчался к Карузо спросить, что делать.
Не теряя хладнокровия, Энрико приказал впустил людей, и толпа буквально ворвалась на территорию виллы. Главарь стихийно образовавшейся банды потребовал, чтобы Карузо отдал все запасы еды, которые есть в доме. Энрико попытался успокоить толпу, объясняя, что у него беременная жена, что он уже отдал все, что смог, но его не слушали и пригрозили, что в противном случае еду отнимут силой, а управляющего, который попытался вмешаться в разговор, — повесить на месте.
Карузо был скорее разозлен, нежели напуган — ведь он всегда помогал соотечественникам, и видеть от них подобную неблагодарность ему было больно. Но как человек здравомыслящий, он понимал, что толпе невозможно сопротивляться. Он заявил, что выполнит требование, если ему оставят достаточно продуктов для семьи. После этого люди бросились выносить продукты, уводить живность (на вилле были цыплята, индюки, кролики, козы, овцы), включая четырех павлинов. Прихватили и два автомобиля, чтобы вывезти награбленное.
На следующий день главарь принес Карузо немного денег — часть, полученную от продажи продуктов. Он также пообещал возвратить автомобили — правда, сделал это в конце лета.
Дороти была на шестом месяце беременности и ужасно волновалась. Она не знала итальянского языка, не понимала, что вокруг происходит, и, главное, не умела себя занять. Она подолгу беседовала с Мимми, загорала, гуляла, играла с животными. Очень любила бельгийских кроликов — за их нежный пушистый мех. Как-то Карузо, увидев, как она с ними играет, в ужасе крикнул: