Касание ветра
Шрифт:
Нет, ну вы видите, а? И не стыдно им при всех так страстно целоваться? Не стыдно при этом выглядеть так классно? Не стыдно от того, что я ужасно завидую?
Пару мгновений мысли-головастики серого цвета меланхолично махали в моей голове наскоро сделанными самодельными плакатиками: «Они реально влюблены друг в друга!», но я спешно прогнала их.
Я перевела затравленный взгляд с нежно обнимающих друг друга Ольги и Ника на остолбеневших Мими и Сашу, уже осознавших потерю своей позиции, а затем на Смерчинского. Тот стоял вполне спокойно, с таким видом, словно случайно оказался
– Денис, чего делать-то? – наконец прошептала я в панике. Парочка все еще целовалась – на них оглядывались и обращали внимание все, кто проходил мимо. Одна девушка даже излишне громко сказала подружке: «Какая пара красивая! Жених и невеста!» Меня от этих слов перекосило.
Наши знакомые геи, прекратив всяческие попытки качать свои права, под осторожный кивок Дэна удалились в ту же сторону, откуда и пришли. Мими растерянно пожимала плечами, а Саша что-то спешно ей втирал, разводя руками.
Мой партнер, прекратив сжимать холодные чугунные перила, отпустил руку, коснулся моего запястья и, запоздало ответив, произнес только одно слово:
– Уходить.
И мы ушли. Все по тому же мосту Влюбленных дураков, на другой берег, чтобы не проходить мимо счастливых Ника и Ольги лишний раз, – особенно сильно этого не хотел Дэн, да и я прекрасно понимала его.
Смерчинский шагал быстро. Я за ним волочилась. Наше настроение бодро падало, соревнуясь друг с другом: какое из них быстрее доползет до отметки «ниже нуля» и вторгнется во владения величественной госпожи Депрессии.
Да, сначала мы шли очень быстро, молча, хмуро, изредка оглядываясь назад. Потом Мими написала Дэну сообщение: «Эти противные до сих пор торчат на мосту». Он молча показал мне текст сообщения, я кивнула и даже не улыбнулась, увидев слова Элис о том, что она ничем не смогла помочь: «…милый мой, ты прости меня, но это было внезапно:(Мы растерялись…»
Только когда мы начали подходить к набережной, и здесь выложенной из синего камня, я начала внутренне успокаиваться и, как следствие, стала бухтеть. Ворчание – одна из черт моего характера, которая порой раздражает даже меня саму.
– Что это было? Как она посмела его поцеловать, эта клуша? Нет, ну вообще… Как так? Мы ведь все с тобой рассчитали! Все должно было быть по плану. Ник должен был быть опозорен в ее глазах. Князева перестала бы воспринимать его как парня. Но нет же… Ты даже собой жертвовал, общаясь с этими Сашей и рыжей истеричкой. Терпел ее приставания… А я ее курево проклятое. А Никита – вот все-таки придурок… Тут к нему честные геи пристают, а он… а она… – я захлебнулась в своих собственных эмоциях. – Решила им доказать. Полезла к нему целоваться! Засосала, как… как насос! Как шланг! Своим противным хоботом. У Князевой кроме троллей в родне еще и слоны ходят. Или муравьеды. Черт! Черт!
– Тише, Чип, – попросил меня Дэн, – на нас люди смотрят.
– Ну и пусть смотрят. Как я могу
– Осторожней, девушка, – тут же сделал мне он замечание.
– Извините, – отозвалась я тут же. – Случайно.
– Учитесь культуре поведения, дорогая моя, – важно и с чувством собственного достоинства отвечал пожилой мужчина. – Россия в ее нынешнем положении требует образованных и культурных своих детей. Вежливость – признак…
Признак чего, я так и не узнала, потому что он не договорил.
Его внучки, насмотревшись на меня, тут же принялись пинать камешки во все стороны. Один из них со всей дури ударил ногой по булыжнику и заорал, вцепившись в ступню обеими руками. Его брат попал камнем в сестричку, самую маленькую из них, и девочка тут же заревела, зачем-то предварительно плюнув в обидчика. Дедушка, причитая, что больше никогда не поведет этих «чертят» на прогулку, тут же кинулся всех успокаивать.
Я, глядя на эту картину, нечаянно издала нервный смешок, кажется, даже слегка злорадный.
– Разрушительница. – Покачал головой Дэн, замедляя шаг. Вроде бы он понемногу успокаивался. Я наконец дождалась того радостно момента, когда он открыл рот и заговорил. – Ты сеешь хаос и разруху.
– А все ты виноват, – тут же перевела я стрелки на задумчиво разглядывающего окрестности Дениса, – придумал, блин, еще один гениальный план! Идиотизм какой-то! И зачем я вообще с тобой связалась? Что за глупые планы ты придумываешь? Не-е-ет, они не глупые, они ненормальные! Бичи, бурундуки, контракты, дебильные друзья с дебильными кличками, трансвеститы. Идиотизм! Да эти двое только еще ближе стали. Как бы они там, – я оглянулась на всякий случай – вдруг эти двое все же за нами пошли? – прямо на мосту не легли… ну, ты понимаешь.
– Легли? – с интересом спросил мой спутник.
– Ага. Не маленький, понимаешь. А ведь все из-за твоих планов, дорогой мой, – я вновь кинула на парня красноречивый взгляд. – Это же надо было мне свой последний разум посеять где-то, чтобы связаться с таким болтуном, как ты. Миссия номер один, миссия номер два… мы их разлучим… нам нельзя сдаваться… И что? Бодяга какая-то в результате вышла.
– Мария, пожалуйста, давай закроем эту тему, – попросил меня Смерч, устав, видимо, от моей болтовни. Он замолчал на мгновение, а потом произнес задумчиво, как подвыпивший философ. – А если тебе вдруг захочется полежать так же… я с радостью предоставлю свои услуги. Мы же партнеры. Да? – около уголков его глаз появились стрелки – он сдерживал улыбку.
Началось в колхозе утро – вот и первые дебильные шуточки с подтекстом! В себя наш мальчик приходит?
– Спасибо, вынуждена отказаться, – важно отвечала я.
– Если тебя не устраиваю я, то могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто устроит, – очень скромно отвечал Дэн, глядя на меня невинными глазами мальчика-колокольчика. – Ты только скажи, какие у тебя требования к кандидатам «на лежанку». Мы, партнеры, во всем будем помогать друг другу.
Будь я сильнее, за такую помощь точно бы ему морду набила. Как мой братишка. Тот все свое детство, юность и отрочество проблемы решал кулаками.