Каштановый омут
Шрифт:
– Я так тосковал по этому, – вздохнул Адам.
– Ты тоже? Я думала, что в компании других мужчин ты не скучал по мне.
– Ты обвиняешь меня в мужеложстве? – пошутил Адам.
– Нет! – засмеялась Джиллиан, а потом продолжила уже серьезно: – Но я знаю, что мужчины считают женщин скучной компанией и предпочитают болтать с другими мужчинами.
– Большинство женщин действительно скучны, – ответил, усмехнувшись, Адам и добавил: – Но не леди, которые вонзают ножи в горло тем, кто им не нравится. Это верный способ привлечь к себе внимание, хотя бы внимание к руке с ножом, –
– Не думаю, что тебе следует делать это, – возразила Джиллиан, целуя между словами Адама в шею. – Ты потом пожалеешь, что только полдня. Разве мы не можем выторговать немного больше времени?
– Черт, – простонал он, покрывая бесчисленными поцелуями её щеки и кончик носа, – я испытывал прямо-таки адские муки. Я хочу тебя. А ты еще нарочно мучаешь меня, – это было сказано шутливым тоном, но затем он вдруг страстно поцеловал ее и пробормотал: – Я чувствую, как ты смотришь на меня. Я весь вчерашний день едва сдерживался. Именно поэтому я отправился на охоту. Я не мог быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться к тебе. Любимая, прости меня.
Только за то, что он делал и говорил сейчас, Джиллиан простила бы ему все, что угодно. Ее руки страстно скользили по его телу, но не могли проникнуть под кольчугу. Обнаженным оказался только кусочек шеи, где капюшон не был затянут. Она уже едва вслух не высказала свое разочарование, как со стороны входа послышалось осторожное покашливание.
18
Два пылающих лица повернулись к сэру Ричарду, который воздел глаза вверх, внимательно изучая какую-то складку в крыше палатки, и ненавязчиво поинтересовался, не слишком ли сильно пострадала леди Джиллиан. Поскольку по румянцу на ее щеках, ее сияющим глазам и по тому, чем она занималась, было достаточно очевидно, что ничего серьезного с ней не произошло, подобную ненавязчивость едва ли можно было принять за бесчувственность.
– Нет, нет, – запинаясь, произнесла Джиллиан, – кровь не моя, – она так часто это уже говорила, что слова лились без раздумий. – Это был человек Осберта, Пьер. Когда я выдернула нож из его шеи, кровь хлынула потоком.
Глаза сэра Ричарда, перебежавшие с потолка на Джиллиан, выпучились от удивления. Перемена в выражении его лица от скорее снисходительного одобрения к изумлению, граничащему с недоверием, была разительна. Адам сразу понял, что вассал Джиллиан был очень доволен разыгравшейся перед ним сценой. Видимо, червячок сомнения, который все еще точил сэра Ричарда относительно смерти Невилля, наконец, исчез. Адам хотел бы быть так же уверен в невиновности Джиллиан, как сэр Ричард был уверен в его невиновности.
Неожиданное появление сэра Ричарда остудило страсть Адама. Жар сменился противным холодком. Он вдруг вспомнил, что нож был вонзен в грудь уже мертвого человека. На это указывало недостаточное кровотечение из второй раны. Именно об этом Адам хотел сообщить сэру Ричарду. Но молотить ножом по трупу было неоправданной жестокостью, которую Адам не хотел бы связывать с характером Джиллиан.
Сэр Ричард снова прокашлялся и хриплым голосом произнес:
– Это был очень умелый
– Значит, должно быть, Господь направлял мою руку, – сдержанно ответила Джиллиан. Она понимала, что сэр Ричард не собирался задавать неодобрительные или язвительные вопросы насчет ее взаимоотношений с Адамом. – В том, куда наносить удар, я разбираюсь не лучше, чем вы в вышивании, сэр Ричард.
Когда смысл сказанного проник в голову Адама, настала его очередь вытаращить глаза. Что с ним происходит, размышлял он, что он всегда приписывает Джиллиан всякое зло? Откуда она могла знать, что тот человек уже умер после первого удара? Он рассмеялся вслух над собственной глупостью. Катберт, приободренный мирным течением беседы и смехом Адама, осторожно вошел в палатку с кожаным мехом, наполненным теплым вином, который он поставил перед Джиллиан, широко раскрытыми глазами смотревшей на такую большую посудину.
– О, благодарю вас, Катберт, – тихо сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Джиллиан могла только предположить, что либо воины не догадались принести кружку, либо Катберт полагал, что ей будет в каком-то смысле неприлично пить из кружки, которой пользуются простолюдины. Запах вина напомнил Джиллиан, что она ничего не ела со вчерашнего дня. В ней проснулся голод.
– Спасибо вам, – повторила она, потянувшись к меху. – Может быть, вы еще найдете для меня немного хлеба и сыра, или холодного мяса, или еще чего-нибудь? Я так голодна.
Когда Катберт вернулся с половиной буханки черствого черного хлеба и куском сыра, Адам проинструктировал его, как приготовить носилки для Джиллиан. Услышав это, она горячо возразила, что это очень замедлит их передвижение и что ее ушибам тряска в носилках будет причинять еще больше боли, чем езда в седле.
– Я могу ехать верхом, – настаивала она. – Уверяю вас.
Сэр Ричард снова удивился. Он уже начинал привыкать к выносливости леди Джиллиан, но все же не смог удержаться от возражений.
– Вы пережили столько страхов, миледи, и устали. Может быть, мы лучше еще на денек задержимся и позволим вам отдохнуть и набраться сил?
– Это слишком рискованно, – ответил Адам. – Очень похоже, что де Серей удрал в Льюис, но мы не можем быть в этом уверены. Возможно, он сделал круг, чтобы получить подкрепление в Непе и наброситься на нас. У нас достаточно людей, чтобы отбить их атаку, но я не хочу, чтобы Джиллиан оказалась на поле битвы. Думаю, лучше будет перевезти ее в Трули-Хилл, который в двенадцати-четырнадцати милях отсюда, и оставить там с сэром Хью…
– Нет! – крикнула Джиллиан и, оторвавшись от еды, схватила Адама за рукав. – Нет, не оставляйте меня там! Я могу ехать, клянусь. Я не причиню вам больше неприятностей. Я…
– Джиллиан, – прервал ее Адам, взяв ее за руки. – Ты никогда не причиняла мне неприятностей. Это я виноват, что оставил тебя без защиты. Если бы я не…
– Давайте не тратить время и силы на пустые сожаления, – предложил сэр Ричард, не дав Адаму досказать, что его главным сожалением была невозможность убить Осберта. – Вы правы: нам нужно двигаться дальше, хотя, по правде говоря, я не верю, что у де Серей хватит смелости вернуться. Большая опасность состоит в том, что он расскажет людям похрабрее себя, что мы путешествуем в этих краях, но не уточнит, насколько мы сильны.