«Каскад» начинает прорыв
Шрифт:
– Так точно! Вы его и сами вычислили!
– Давно воюем, капитан, – усмехнулся Седой. – Нас теперь трудно ввести в заблуждение… Иди отдохни.
– Да, спасибо. Р-330Б перекроет эфир. А мне действительно нужен отдых.
– Понимаю. Сутками слушать эфир… Я бы не выдержал!
– Каждому – свое, – ответил капитан. – С вашего позволения – хотя бы час сна…
– Иди, иди, капитан! – сказал Влад. – Если что-то экстренное, у меня есть связь с вашей станцией. Не беспокойся об этом.
Капитан ушел, сгибаясь в три погибели.
– Во, приучили! – ухмыльнулся во тьме Влад. – Так и стрелять
– До этого не дойдет, – пообещал Седой. – Ты скажи, что с той группой, которую ты к нам отправлял? Мы слышали звуки боя в той стороне…
– Нет больше группы… – голос Влада погас. – Нет… Нарвались совершенно случайно на «духов». На тех, которые прибыли на машинах. «Духи» вошли в лес развернутой цепью, попали во фланг разведгруппе, которая втягивалась в тот момент в лощину, и открыли огонь, загоняя разведчиков в лощину и на ходу замыкая кольцо вокруг нее. Пацаны отбивались, как могли, но силы были слишком неравные. В итоге «духи», понеся потери, просто закидали лощину гранатами… Из пятнадцати разведчиков смогли вырваться из западни только трое. Иссеченные осколками, двое вынесли третьего. Но он скончался у них на руках. Вот так-то, Егор…
Седой стащил с головы черную шапочку и перекрестился.
– Царствие небесное павшим в бою воинам Христовым! – сказал он, надевая шапку.
– Ты чего это? – удивленно спросил Влад. – В бога уверовал?
– Казаки всегда сражались за Веру, Отечество и Волю. А я – казак по роду-племени… Ладно. Думаю, час-полтора у нас есть, чтобы перекемарить. «Духи», если пойдут, то после полуночи…
– Почему так думаешь?
– А потому что после полуночи ни авиация, ни артиллерия уж точно не будут работать, рискуя накрыть своих.
– А тут ты прав, – сказал начальник разведки, отвязывая от рюкзака спальный мешок…
Глава 16
02 апреля 2000 г. 13–55.
Плато Ишхойкорт
Ширвани Басаев лично встретил отряд Абу-аль-Валида на плато Ишхойкорт. Амиры обнялись в знак приветствия и отправились на базу Ширвани, тихо переговариваясь по пути.
Базой отряда оказался пионерский лагерь, над ажурной аркой ворот которого все еще рыжела ржавчиной надпись «Пионерский лагерь «Салют», каждая буква которой во многих местах была пробита пулями моджахедов.
Араб с удивлением обнаружил в лагере не менее четырех сотен моджахеддинов, построенных к его приходу в каре на асфальтированной площадке с флагштоком в центре, на котором трепыхался на ветру флаг независимой Ичкерии.
– Сколько же людей ты отправил в лес, чтобы уничтожить разведчиков федералов, – спросил Абу-Валид, – если у тебя в лагере не менее четырехсот?
– Двести пятьдесят человек, амир, – ответил Ширвани. – Ты выступишь перед моджахедами?
Абу-аль-Валид вышел в центр площадки и заговорил, с трудом подбирая русские слова.
– Братья! Ассаламу аляйкум уа рахмату-Ллах! (Мир вам и милость Аллаха!) Меджлис-Шура, проанализировав условия борьбы с кафирами в настоящий период, определила для амиров направлений, групп и рядовых моджахедов следующие задачи:
– проведение операций «набег-отход» не менее одного-двух
– необходимо составить списки мунафиков, подлежащих казни за связь с кафирами, регулярно проводить работу по их дискредитации перед русскими хозяевами;
– в каждом отряде направления иметь группу из двадцати пяти человек, в которой должны быть снайперы, пулеметчики, гранатометчики для участия в общих операциях, организуемых Шурой;
– организовать детей, чтобы они при виде русских оккупантов кричали: «Аллах акбар!» Детей нужно поощрять маленькими подарками;
– организовать комитет женщин, которые будут инициаторами митингов против оккупантов.
Среди наших людей распространяются слухи, что русские уходят. Называются разные сроки – через месяц, через два, в ноябре. Такие слухи расхолаживают моджахедов, и они начинают проводить простые кратковременные операции. Больше того, в некоторых отрядах начался самовольный отток моджахедов к своим семьям. Каждый амир должен знать, что любое проявление такой «самодеятельности» чревато разложением вооруженных сил Ичкерии! Нам нельзя строить свою военную программу, опираясь на слухи. Необходимо планировать свою стратегию, исходя из того, что война с русским кафиром будет долгой!
Пусть Аллах даст нам силы, здоровье и величие для борьбы ради торжества ислама! Аллах акбар!
– Аллах акбар! – закричали боевики, вскидывая вверх правую руку.
– Разойдись! – приказал Ширвани, и моджахеды потянулись к жилым корпусам лагеря.
Ширвани сделал приглашающий жест, и амиры прошли в штаб, где их уже ожидали командиры отрядов и групп. Усевшись за стол, накрытый красной скатертью и уставленный пластиковыми бутылками с прохладительными напитками, они, воздав хвалу Аллаху, принялись за работу.
– Докладывай, брат! – сказал Абу-Валид, обернув лицо в сторону Басаева.
Такое вольное обращение в присутствии его подчиненных покоробило Ширвани. Ведь он не был простым амиром отряда, как сидящие за столом; он был бригадным генералом, командующим войсками Веденского, Ножай-Юртовского и Шатойского районов. В правительстве Дудаева Ширвани состоял в должности префекта Веденского района. При Масхадове стал министром топлива и энергетики, в его руках была вся нефть Ичкерии! Кроме того, он на пять-шесть лет старше араба, что среди чеченцев уже предполагало уважительное отношение младшего к старшему…
Но Ширвани вынужден был сдержать эмоции, зная близость Абу-Валида к Хаттабу, и то, что араб контролирует значительные денежные потоки, вливаемые в Ичкерию странами арабского Востока и исламскими экстремистскими организациями.
– Ситуация такова, – начал Басаев. Он говорил почти спокойным тоном, умело скрывая раздражение. – С теми людьми, что сейчас сражаются с неверными, нас около тысячи. Я посылал разведку в направлении дагестанских сел Гамиях и Тухчар. Разведчики доложили, что в лесах Дагестана мы сможем разместить всех. Но! Сразу же возникнут трудности с пропитанием моджахедов. И Тухчар, и Гамиях – небольшие селения, и если мы обложим их данью в виде продовольствия, они не смогут выполнить наши условия физически, потому что сами живут скудно. Возникнет недовольство, и нас элементарно сдадут, выдав наши базы.