Каспар Фрай-2 (авторский сборник)
Шрифт:
– Да я тебе… – Фундинул угрожающе шагнул к Одигулу, но тот быстро спрятался за орком.
Углук заулыбался, сын Фундинула ему нравился все больше.
– Смышленый парень растет, смелый и дерзкий – отличный боец будет!
Фундинул покосился на солдат и перешел к второму столбу.
– Типун тебе на язык, чудище зеленое, он будет мирным кузнецом и воевать не пойдет.
– Не пойдет, если папаша не подарит ему свой топор душегубский, – хихикнул орк и взялся за створку, чтобы повесить на обновленную петлю.
Одигул
– Ты чего? – спросил орк, заметив его странное поведение.
– Да почудилось…
– Чего почудилось?
– Будто голос его милости Каспара Фрая услышал.
Приладив на место створку, орк покачал ее, проверяя, как она ходит, потом со вздохом сказал:
– Его милости здесь делать нечего.
– Твоя правда, – согласился Фундинул и принялся выдергивать остальные гвозди.
Пока невольники работали, приведшие их солдаты обсуждали поведение дорфа Иппона, тот уехал на поиски колдуна Саламура якобы по велению самого конвендора.
– Должно, сгинет он, об этом Саламуре только плохое говорят, – сказал один солдат, почесывая в паху.
– Не сгинет, колдуны деньги любят, дашь ему серебра фунтов пять, он и отстанет. Я знаю, у меня тетка от колдуна откупалась.
– Ну и как?
– Вдовой осталась и сама в океан выходить стала, чтобы детишек кормить, а улов-то как отрезало. Муж ее исправным рыбаком считался, рыба его любила, без большого кошеля он никогда не возвращался, а тут – ну не идет рыба, хоть плачь.
– И чего тетка?
– Продала лодку, дом, отнесла серебро колдуну, а он сказал – мало принесла. А она ему – все продала, нету больше ничего, а он ей говорит: у тебя двое детей осталось – продай их. Она поплакала и продала за четыре рилли каждого. Отнесла деньги колдуну, он деньги принял и сказал: ну и утопись теперь.
– А она чего же? – спросил заинтригованный рассказом товарищ.
– Что она – пошла да и утопилась.
– Тьфу ты! – сплюнул товарищ. – Дурак ты.
Рассказчик засмеялся:
– А ты хотел сказку услышать? Нет, жизнь, она пострашнее будет.
Через полчаса вернулся сержант, он наведался к Урмасу, выпил пива на рыбьих кишках, и теперь от него на милю несло солдатским нужником.
– Ну что тут, заканчивают? – спросил он, выпучивая глаза, чтобы навести резкость.
– Да уж закончили, господин сержант, сухари жуют.
– Погоним-ка их назад, пусть идут на берегу работать.
– Как скажете, сержант, – ответил один из солдат, поднимаясь с крыльца. Идти на берег перед обедом никому не хотелось, но спорить с пьяным сержантом не следовало.
Едва орк и два гнома в сопровождении конвоя вышли на дорогу, часовой торопливо закрыл за ними ворота. Теперь он мог вздремнуть, не боясь получить нагоняй от сержанта или этого сумасшедшего дорфа Иппона. Двух лошадей по
– Я так думаю – дорф Иппон сбрендил! – крикнул снизу часовой у ворот, адресуясь к товарищу на сторожевой башне.
– А пошли они все… – невнятно ответил тот, пристраиваясь у столба, чтобы поспать. Полночи он играл в кости, и теперь ему требовалась пара часиков тишины.
Небольшой конвой из солдат и трех работников двигался по дороге в сторону дюн, часовой на башне взглянул на них последний раз и, привалившись к столбу, смежил веки. Через мгновение он уже спал.
Глава 88
Когда конвой снова показался на дороге, Рыпа оставил наблюдательный пост и побежал в глубь зарослей, где укрывались Свинчатка, Слизень и Лакоб.
– Они возвращаются!
– Все? – спросил Свинчатка, поглаживая начавшую отрастать бороду.
– Все!
– Ну что, Слизень, двоих ты должен прибрать, фехтовальщики из нас плохие, только на заточку вся надежда.
– Я их свалю в момент, – заверил Слизень, поглаживая один из двух своих арбалетов.
– Мы свои мечи оставим здесь – с заточками нам сподручнее, а ты, Лакоб?
– Я возьму.
– Ну идемте, идемте скорее! – требовал нетерпеливый Рыпа.
Вскоре все четверо заняли позиции в засаде и сосредоточенно посматривали на приближавшихся солдат. С океана продолжал дуть холодный ветер, прихватывая за мочки ушей и заставляя бойцов все глубже нахлобучивать подбитые войлоком кожаные шляпы.
– Да он пьяный, мерзавец… – сказал Лакоб, приметив нетвердую походку шедшего первыми конвойного.
Слизень поднял арбалет.
– Постой, слишком далеко! – одернул его Свинчатка.
– Я пока присматриваюсь.
– Ты смотри, по зверушкам этим не попади, они нам для разговора нужны, – напомнил Рыпа, вертя в руке заточку.
От кустов до дороги было шагов семь – расстояние небольшое и для броска удобное, вот только шедшие позади солдаты держали мечи наготове. Впрочем, Рыпа их не боялся, надеясь на свою ловкость.
Предполагалось, что стрелять Слизень будет почти в упор, ведь этому ничто не мешало, однако пока он «примерялся» с расстояния ярдов в пятьдесят, неожиданно сработал ослабленный замок и арбалет выстрели вопреки желанию стрелка. Болт ударил сержанта в кирасу и отскочил, оставив заметную вмятину.
У Рыпы не выдержали нервы, он выпрыгнул из кустов и с криком: «зар-режу!» бросился в атаку. Свинчатке и Лакобу ничего не оставалось, как последовать его примеру. Слизень с ругательствами схватил второй арбалет, но никак не мог прицелиться, опасаясь задеть своих.