Кассандра – вестница несчастья
Шрифт:
– Так и знал, – усмехнулся мужчина лет пятидесяти с нескрываемой сединой в волосах.
Ещё бы он не знал. Мы уже сотрудничали ранее.
– Готовы? – прервал наш обмен любезностями от чего-то раздражённый Шакс. – Мы тут все деловые люди. И времени у нас в обрез.
Ламия хмуро на него посмотрела, как кстати и режиссёр.
– Я готова, – прервала так и не начавшийся возможный спор. – Дайте мне пять минут и приступим.
Глава 12
– Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках,
– Сцена – это жизнь. И некоторые играют лучше других.
Шакс
У них что-то было? Я смотрел на Кассандру с Норбергом, который «потёк» от одного её вида и не мог не задаться этим вопросом. Мне прекрасно известно о распущенности актрис. Особенно с режиссёрами.
И всё же…
– Я почти готова. Сегодня я покажу две сцены, – поспешно сказала Янг. – Дайте мне пять минут и приступим.
Все кивнули, а сама девушка, не дававшая мне покоя уже много месяцев, отошла в сторонку и… Даже не знаю, как это назвать. Гримировалась? Громко сказано.
Она извлекла из сумочки несколько шпилек для волос, пару небольших флаконов и приступила. Прямо на наших глазах, превращаясь в кого-то другого. Точнее не в кого-то, а в Энни Кенни.
Это меня приворожило. Да так, что не сразу понял, что не меня одного. Все присутствующие, в том числе и Ламия, смотрели на неё и не могли отвести взглядов. Захотелось ревниво рыкнуть на них, но понимал, что не имею на это ни малейших прав и причин.
Потому что она пока ещё официально не принадлежит мне. К тому же она не раздевалась. Разве что быстро сбросила босоножки и потом занялась своей внешностью. Быстро подняла волосы и соорудила себе причёску, втыкая в неё шпильки. Капнула несколько капель неизвестной жидкости на… кажется это называется спонж. Несколько уверенных касаний в разных местах на лице и всё. И что удивительно всё это без всякого зеркала!
Она преувеличила. Это не заняло у неё пяти минут. Максимум три от силы.
Отложив свой «реквизит» в сторону, она вышла на свободное от мебели место, на ходу меняя походку, взгляд и осанку. Это что-то нереальное. Если бы не видел собственными глазами, ни за что бы, ни поверил что такое возможно!
Я читал сценарий и биографию Кенни. И сейчас перед нами предстала именно она. Да, платье не очень ей соответствовало. Это так. И всё же! Всё остальное… это она! Известная феминистка девятнадцатого-двадцатого столетий. Само её воплощение.
Энни стояла и смотрела перед собой. Просто стояла, но в почти чёрных глазах отражались любопытство и ясный ум. Словно наблюдала за чем-то захватывающим, что могло всё изменить. Затем она чётко произнесла с сильным английским акцентом:
– Собирается ли либеральное правительство предоставить женщинам право голоса?
О! Я тут же понял о чём идёт речь. О том самом вопросе, заданном Уинстону Черчиллю. Некоторые историки утверждали, что именно это послужило началу нового этапа в борьбе женщин за избирательные права в Европе. Дало ход настоящему прорыву в их деятельности.
Тут Кэсси дёрнулась и поморщилась, как будто её грубо толкнули. Потом это случилось опять, Энни начала
Она протянула слегка подрагивающую руку:
– Бель, нет! Не надо! Прошу тебя!
Её лицо преобразилось в маску решительности и Кенни попыталась «протиснуться» вперёд, сжимая кулачки. Но её явно оттесняли всё дальше и дальше, от того места, где она так рьяно хотела оказаться. Пока, наконец не упала вниз и не «потеряла сознание».
Минуту мы с остальными, кто это наблюдал не могли понять, что вообще произошло. Это было так быстро! Но так пронизывалось чужими чувствами, что на эти несколько минут, мы перенеслись в то время.
Все были готовы рукоплескать, но вдруг Кэсси встала и жестом остановила нас. Чтобы потом на секунду прикрыть глаза, собираясь для следующей сцены. Затем открыла, и в её почти чёрных глазах полыхнул дикий огонь.
– Отпустите нас, – она сделала шаг вперёд и «вцепилась» в решётку. Её немного потряхивало от возмущения. – Вы не имеете права держать нас в тюрьме! Мы свободные женщины и у нас такие же права, как у вас мужчин.
Последнее слово Янг или стоит сказать Кенни? В общем, она выплюнула его как оскорбление.
Секунда заминки, будто она выслушивает ответ.
– Ах! Вы так не думаете? – её лицо скривилось от отвращения. – Да что вы понимаете! Думаете, мы вещи? Ценности у вас на полке, которые ни на что ни способны? Вы… вы… не правы, ясно вам?!
Тут к ней будто бы кто-то подошёл со спины, потому что она дёрнула плечом и слегка повернула голову в сторону. Прислушиваясь к кому-то.
– Нет, Бель, – она снова вперила огненный взгляд перед собой. – Мне всё равно. Я буду говорить. И буду говорить громко. Потому что в моей голове тоже есть мысли. И они не только о шляпках, перчатках и нижнем белье. У нас тоже есть разум! И мы вправе голосовать и высказывать их наравне с мужчинами! Вправе устраивать митинги! Вправе получать такую же заработную плату! Вправе…
Кенни осеклась и вдруг будто бы осунулась. Плечи сгорбились, а глаза потухли. Отошла в сторону и снова повернулась к нам для общего обзора, и не только потому, что так надо. Несколько секунд тишины. Мы все смотрели на это, затаив дыхание.
– Ты права, Бель, – тихо проговорила Энн. – Но я ничего не могу с собой поделать. Почему они не слышат нас? От чего? Я не понимаю…
Её голос затих окончательно.
– Стоп! – воскликнул Норберг и подскочил, хлопая.
Ему последовали все остальные. Ламия в том числе. А я замер, не в силах пошевелиться. Что это было? Во рту пересохло. Гулко сглотнул, радуясь, что тут довольно шумно.
– Ты поразительна, Кэсс. Я не шучу, – довольно улыбнулся Норберг.
– Полагаю, это значит, что роль наша? – проговорил Уильямс.
– Можете не сомневаться, – ухмыльнулся режиссёр и тут же немного помрачнел. Хотя это быстро прошло. – Теперь придётся пересмотреть некоторых других. Но это стоит того. Уверен, что теперь у проекта большие перспективы.
– То есть раньше это было не так? – язвительно проговорил я, в то время как Кассандра отыграв роль, быстрым движением вынула шпильки из волос, позволяя локонам снова свободно упасть вниз.