Каста огня
Шрифт:
— Ты хорошо сражался для ублюдка-мутанта, — произнес спасенный им корсар.
— Да разве это сражение, — протянул Модин. — Так, побарахтались маленько.
Мятый Шлем улыбнулся, показав зубы, украшенные сияющими камушками.
Ветер принес чей-то рыдающий стон, долгий, безнадежный и преисполненный муки. Его услышали все на палубе, но отозвался только забатон:
— Это есть Жолт. Ублюдки-Рыбки забрали его, — покрытое татуировками лицо фанатика превратилось в дьявольскую маску ярости. — Они смеются над нами, братья!
— Твоего человека забрали не Рыбки, — произнес Айверсон с трапа, ведущего в рубку. Затем
— Я не брошу брата-корсара, — холодно ответил Васько.
— Он уже мертв… — снова раздался стон, опровергнувший слова комиссара.
— Это ловушка! — не отступал Хольт, но Ксанад уже отворачивался от него, выкрикивая приказы уцелевшим товарищам.
— Забатон, миссия важнее всего!
Фанатик резко повернулся к арканцу.
— Тогда ты должен стрелять меня, Хольт Айверсон, — прорычал он, — потому что больше я не прогнусь!
Комиссар, глядя в его блестящие от ярости глаза, нисколько в этом не сомневался.
— Но я должна пойти с вами, сэр, — настаивала Рив. — В деревне вам понадобится поддержка.
— Это работа Модина, — возразил Айверсон. Комиссары стояли в рубке, пока Васько собирал поисковой отряд на палубе под ними. — Кроме того, поддержка мне понадобится здесь. Наш забатон твердо решил взять с собой всех корсаров, так что кто-то должен присматривать за фортом [10] , пока нас не будет. Если потеряем корабль, нам конец.
10
"Форт" — очередной арканизм/американизм (прим. пер.)
— Вы хотите сказать, что доверяете мне, комиссар?
— Ты хочешь сказать, что мне не стоит, кадет?
Девушка прохладно улыбнулась Хольту, и он едва не ответил тем же. За последнее время оба почти устали играть в кошки-мышки.
— В любом случае, если я прав, и в этой деревне нас поджидает боевая банда крутов… — Айверсон внимательно посмотрел на Изабель. — Что ж, скажем так: подставить меня в этот момент будет очень неудачным решением.
— Так чё у тебя там с этой снежной королевой? — прошептал Модин, когда они крались мимо скопления хижин саатлаа.
— Не думаю, что понял, о чем ты, серобокий, — ответил комиссар, быстро переводя взгляд с одного иглу на другое. Все лачуги обветшали и покрылись паршивой гнилью, их стены сморщились, будто кожура испорченного плода. Казалось, над деревенькой висит покров разложения.
— Ой, да ладно тебе, Хольт. Ты не обдуришь старого пса вроде Клета Модина, — хитро посмотрел на него огнеметчик. — Я ж вижу, как вы двое воркуете всю дорогу.
— А ты, значит, ревнуешь, Модин? — спросил Айверсон. — Я помню, как говорили у нас дома: «К пустошнику спиной не поворачивайся».
Клетус сдавленно захихикал.
— Ты что, пошутил только что, Хольт? Знаешь, раньше… — раздался новый вопль пропавшего корсара, и боец умолк.
Васько резко остановился, пытаясь понять, откуда доносится звук. Явно намного ближе к ним, но в ночной тьме, да ещё посреди бури, внутри поселения было
«Нас и так слишком мало, — подумал Айверсон, оглядывая товарищей. — Семеро кровожадных фанатиков, четверо перепуганных «морских волков», один тяжелобольной пустошник и увядший комиссар. Героев из такого теста не лепят».
— Кричали с этой стороны, — заявил Модин, указывая толстым и коротким пальцем влево от себя.
— Ты думаешь, я не знаю? — сердито посмотрел на него Ксанад.
— А чё встали тогда, босс?
— Дороги нет, дурак!
— Как же нет, есть, — ответил арканец, явно наслаждаясь происходящим. — Просто думать надо творчески, вот и всё.
С этими словами огнеметчик саданул ногой в стену ближайшей хижины. Ступня прошла насквозь, словно через спичечную соломку, и иглу содрогнулось до основания. Ещё пара пинков, и преграда разрушилась; имперцы увидели на изломе деревянного каркаса множество серых волокнистых прожилок, которые блестели под дождем, словно черви. Айверсон с отвращением понял, что от лачуги осталась одна шелуха, выеденная изнутри коварным грибком. Похоже, вся деревня была заражена этой поганью.
Внезапно комиссар обрадовался дождю — в ином случае им было бы не продохнуть от спор.
— Мы, ребята-пустошники, сами пробиваем себе дорогу в жизни, так-то, — с ухмылкой заметил Модин.
После этого уже не было смысла передвигаться незаметно, и весело насвистывающий огнеметчик повел отряд, расчищая путь к источнику зовущего крика. Если остальные с опаской переступали через порченые обломки, Клетус как будто наслаждался процессом. Айверсон предположил, что зараза уже не слишком беспокоит бойца…
Он на полпути к тому, чтобы оказаться под властью Федры, пусть ещё и не понимает этого. Но возможно также, что Модин прекрасно всё понимает, и это маленькое буйство — в некотором роде месть планете.
Поиски привели их в высокое круглое здание, построенное с б'oльшим размахом, чем хижины. Возможно, в лучшие дни оно служило домом вождю племени, но это время давно прошло, и, когда имперцы столпились внутри, лучи их фонарей рассекли тени на мерцающие ломти ужаса.
— Адское Пламя… — выдохнул Клетус, из которого, будто кровь из раны, вытекла вся самоуверенность.
Пропавший корсар свисал с потолка, подвешенный за ноги, и медленно раскачивался взад-вперед. Рядом с ним обнаружились прочие исчезнувшие летийцы, включая Яноша, морехода, который за день до этого исчез из «вороньего гнезда». Он уже раздулся от разложения; другие были свежими, но всё же трупами, в том числе и корсар. В груди каждого мертвеца зияла рваная алая рана: у них вырвали сердца.
— Скажу я вам, наша прогулочка сейчас выглядит реально хреновой затеей, — проворчал Модин.
Круглое здание напоминало пещеру с костями. Пол устилали реликвии смерти: расколотые черепа, зияющие грудные клетки, мешанина неузнаваемых мелких косточек, сваленных вместе в небрежном осквернении. Всё покрывал налет серой плесени, которая цеплялась к стенам и плотными завесами свисала с потолка. «Побеги» грибка вились по залу, словно высохшие змеи, оплетая останки и постепенно вползая в глазницы.