Катализ
Шрифт:
— Ой, ребята-оранжата, не надо мне заливать, что вы продрыхли больше года. Сейчас, небось, скажете, что ушли из Норда в сто двенадцатом?
Женька чувствует, как по спине его пробегает дрожь. А Станский слабеющим голосом, безо всякой надежды на успех спрашивает:
— А теперь-то какой?!
— Сто пятнадцатый, сибр вашу мать! — неожиданно взрывается капитан. — Будто не знаете!
— Две тысячи сто пятнадцатый? — уже совсем испуганно и еще более робко переспрашивает Станский. — От рождества Христова?
— Но-но-но! — непонятно
И он торжественно провозглашает после паузы:
— Сто пятнадцатый год Великого Катаклизма!
Последние два слова произносятся значительно как написанные с большой буквы. Капитан поворачивается к гостям спиной, щелкает чем-то на пульте. Смолкает музыка, раздается мерное низкое гудение, потом шипение, треск, и, качнувшись слегка, посудина старика Билла трогается в путь.
— Вот так и начались необыкновенные приключения группы испытателей анаф — гибернации в сто пятнадцатом году Великого Катаклизма, — дурачась произносит Цанев.
3
А когда старик Билл вышел из каюты, четверо решились, наконец, посмотреть друг другу в глаза. У Рюши была совершенно черная от расширившихся зрачков радужка. Любомир же сиял от восторга, кусая губы и нервно массировал ладони. Только Станский оставался спокоен. А Женька боролся сразу с двумя желаниями: ущипнуть себя и закричать дурным голосом.
— Какие будут мнения? — солидно и невозмутимо, словно шло заседание кафедры, спросил Станский. Он был уже почти полностью обмундирован.
— Бред, — хрипло проговорил Черный, — мы спим.
Эту гипотезу пришлось отмести сразу как не конструктивную. По той же причине Любомир решительно отверг массовый психоз.
— Может быть, розыгрыш? — робко предложил Женька.
— Дороговато для розыгрыша, — скривился Черный.
— А что, если киносъемки фантастического фильма? — придумал Любомир.
— А что если старик Билл — космический пришелец? — передразнил Станский. — Хватит, ребята. Хватит прятаться от очевидной истины: мы в будущем. собственно, ничего удивительного в этом нет. По самим условиям эксперимента мы должны были оказаться в будущем. Правда, недалеком — спустя сутки, двое. Но вышла какая-то ошибка. Вовремя нас не нашли. Нас нашли позже. И теперь нам надлежит понять: когда же нас нашли. Ясна задача?
— Погоди, — сказал Черный, — есть еще один вопрос: почему нас не нашли вовремя?
— По-моему, это очевидно. Произошел разлом. И мы вместе со всеми вещичками, вместе с упавшим флажком вмерзли в лед, а снегопад довершил дело.
— Но это же не все, — возразил Черный. — Они должны были предвидеть такой вариант, они должны были искать нас.
— Где? — поинтересовался Любомир. — По всему океану?
— Зачем? — сказал Черный. — В районе последнего радиосигнала.
— В таком районе можно век искать, — заметил Женька, —
— А по палатке? — вспомнил Черный. — Почему они не нашли нас по палатке?
— Палатка далеко уплыла, — предположил Станский, — или ее занесло, или она тоже утонула…
— Или они не искали нас вообще.
Это сказал Черный, и все посмотрели на него, а он пояснил:
— Я не шучу. У них же случился Катаклизм. Стало не до нас.
Гипотезу не успели оценить, потому что Женька вдруг выдохнул:
— Понял! Третий сосуд. Я же предупреждал.
Он вспомнил, как совсем недавно говорил о третьем сосуде, и ему стало жутко от сознания, что это «недавно» отделено теперь от них бездной лет.
— При чем здесь третий сосуд? — агрессивно поинтересовался Станский.
— А при том! — закричал Женька. — Первые два лежали рядом с палаткой. Они их нашли. Понимаете, идиоты?! Они их нашли, а про третий никто не знал. Ведь никто не знал, правильно, Эдик? Ты гениальный дурак! Это благодаря тебе они решили, что мы погибли. Сосуды-то были полные. Они просто не стали нас искать.
Никто ничего не ответил Женьке. Все поняли, что он прав. И все были ошарашены. А Женька вдруг добавил:
— Надо было плыть. Это Станский виноват.
— Станский виноват?! — взревел Эдик. — А кто просил швырять обойму через разводье? С больной головы да на здоровую! Да тебя судить надо, Евтушенский!
— Все виноваты, — жестко сказал Черный. — Женька, конечно, больше других. Только не надо сейчас об этом.
— Не надо, — поддержал Цанев.
— Ладно, — Станский успокоился так же внезапно, как и вспылил, — ты сбил меня, Рюша. А нам все-таки необходимо решить задачу, когда нас нашли. Когда? Высказывайте ваши мнения.
И так он это деловито предложил, что невозможно было не откликнуться. Их смятение, их страх, их растерянность как бы отошли на второй план, единственно важной была теперь задача — сложная логическая задача, которую интересно будет решать. Станский потряс их своим самообладанием и основательностью. Сразу сделалось ясно, кто среди них старший. И Женька, как самый молодой, почувствовал это особенно остро. Несмотря на последнюю размолвку, ему захотелось, будто на экзамене, показать доценту Станскому все, на что он способен.
— Я начну? — предложил Женька. — Итак: что мы имеем? прежде всего — человека, безусловно, знающего, в каком году он живет. Человек, к сожалению, пьян, но информацию от него мы получили. Значит, есть два варианта: верить информации и не верить. Если верить, мы прыгнули в будущее минимум на сто пятнадцать лет. При нашей жизни «великих катаклизмов» не было.
— Это еще вопрос, — возразил Черный, — великим катаклизмом можно назвать и Октябрьскую революцию.
— Можно, — признал Женька, — но я не думаю. Мне вообще слабо верится, чтобы наши современники или их ближайшие потомки отказались от существующего летоисчисления.