Катар
Шрифт:
Если не вмешаться, то все закончится бойней. Он так ярко чувствовал это, что всерьез подумал о видении. Основной вопрос, который терзал Палпатина — смогут ли воспользоваться моментом его политические противники? Миллионы уже умерли, а это плохо для имиджа. Однако, Басомагс находится далеко и неизвестен, да и просто неинтересен широкой публике. Раздуть из мошки банту можно, но сложно, если заранее отвлечь внимание. «Понятно, что нужен крайний, но вот кого им назначить — вопрос нетривиальный», — хмыкнул про себя Палпатин, сохраняя на лице свою вечную тень улыбки.
Впрочем, очередной ответ поставил его
«Это потом», — досадливо отмахнулся от несвоевременных мыслей Палпатин и принялся отдавать распоряжения. Первым делом, он наложил вето и лишил инициативного дурака полномочий. Затем — категорически запретил юстициарам вхождение в атмосферу, благо, на этот счет имелась статья в законе о ЧП. Верней, ее можно было так трактовать. Далее, на всякий случай категорично приказал кораблям блокады держаться на дальней орбите. Затем распорядился выделить средства из личного фонда канцлера на закупку гуманитарной помощи и медпрепаратов. И…
— Господин канцлер, срочное сообщение, — ворвался в кабинет Сейт.
— Что еще? — позволил себе унылое выражение лица Палпатин.
— Вот, — протянул датапад запыхавшийся помощник.
«Пуду!» — выругался Палпатин про себя, пробежав скупой абзац текста.
— Связь с кораблями блокады. Немедленно.
— Уже, — выдохнул Сейт, махнув рукой на терминал.
— Молодец, — расщедрился на искреннюю похвалу Палпатин, нажимая моргающий значок и окутываясь почти невидимым маревом.
С грохотом и скрипом, под стон сминаемого металла, пропахав в камнях изрядную борозду, мы клюнули носом в огромный валун. Вот и приземлились. Тело ощущало фантомные боли, словно меня в молотилку «Крота» сунули. Неприятно, но не смертельно. Трехмерная схема корабля пестрила красным. Ожидаемо.
— Ня, запитай фронтальный эмиттер. Тяни кабель напрямую по палубам.
— Выполняю.
— Мальчики, в трюм.
— Да, пап.
— Бежим.
— Эскорт, мы терпимо. Сейчас разверну щит. Что с транспортом?
— Все что может летать спешит к вам.
— Понял. Держитесь, нас попробуют добить. Истребители на подходе.
— Принял. Сделаем, что сможем.
— Удачи, парни.
— Ха, мы уже покойники, кэп. Спасибо, что рискнул. Прощай.
Рыкнув, прикрыл глаза и сосредоточился. Для Силы может и нет невозможного, но вот для ее сынов и дочерей… «Хватит! Делай или не делай!» — одернул себя, погружаясь в глубину разверзшейся бездны. Несуществующее давление становилось сильней и нестерпимей, но я все полз и полз, обламывая фантомные когти. Наконец, достигнув непонятно чего, ощутив себя несомой бурей ничтожной снежинкой, потянулся к изувеченному кораблю. Как же трудно увлечь за собой другие льдинки. Они не хотели прерывать танец. Беззаботным лентяйкам и так хорошо. Но, где силой, где молчаливой просьбой или мольбой, мне удалось сподвигнуть их на дело.
Открыв глаза и отойдя от наваждения, понял — справился. Корабль стоял вертикально, а развернувшееся силовое поле расцветало радужно-маслянистыми пятнами попаданий. Эскорт погиб, но выиграл время. Большие корабли не станут соваться под огонь
— Вражеские корабли прекратили обстрел, — доложила Ня. — Отходят на дальнюю орбиту. Мы победили, хозяин?
— А ты не рассчитывала? — муркнул, испытав огромное облегчение.
— Шанс уцелеть, укладывался в расчетную погрешность, Мирр-доно.
— Бывает, Ня, — усмехнулся, смотря на пробитую когтями перчатку бронескафа, — бывает. Пойду в трюм, котяток увидеть хочу. Соскучился что-то.
Рыкнул, когда увидел, во что превратился жилой отсек. Капитальный ремонт ждет нас. «Вот и обновим интерьеры», — тут же нашел положительный момент. Широкие кольцевые коридоры с пандусами-переходами оказались слегка захламлены, но в общем и целом с честью пережили испытания. Трюм хоть и освещался пробоиной, но основная часть принайтованного груза осталась на месте. Контейнеры повышенной защищенности и надежности стоили переплаты. Послать, что ли, Джаббе открытку? Нет, еще разнервничается, помрет раньше положенного. Пусть живет, слизень.
Вообще, не смотря на все произошедшее, и стонущую от ежесекундных смертей Силу, чувствовал себя бодрячком. Никогда себя так легко и свободно не ощущал.
— Ну как вы тут? — спросил сидящих на контейнере мальчишек.
— Нормально, — пожал плечами Шак.
— Покувыркались немного, — потер голову Каш.
— А нечего было шлем снимать, — тут же заметил старший.
— Подошвы не сработали? — удивился тому, что дети вообще кувыркались.
— Ну, мы их отключили, — повинился Шак.
— Ясно все с вами, — вздохнул, протягивая чуть засветившиеся руки. — Терпите, лечить буду.
— Угу, — буркнул Каш сквозь зубы.
— С-с-с, — поддержал младшего Шак.
Всегда своеобразно использовал целительские техники. Не просто шишки, ссадины и переломы с прочим разным заживлял, но еще и воспитательный момент привносил. Сегодня особенно хорошо удалось. Именно это и заставило встряхнуться.
— Пап, у тебя глаза желтые, — удивился Каш, когда я убрал лапы и прекратил лечение-мучение.
— Они у меня всегда…
— Не всегда, па, — покачал головой Шак. — Не такие, как всегда.
— Вот как, — задумался над словами, но бесшабашность и эйфория, требовала отмахнуться от ерунды. — Не волнуйтесь, котятки, ситхом мне не стать. Катары…
— А разве обязательно быть ситхом? — удивился Каш.
— Чтобы перестать быть джедаем, — добавил Шак.
— Н-нет, — качнул головой и прикрыл глаза.
Проняло дурака. Устами младенца, чтоб им… «Чего?! А ну-ка, кис-кис подлая мыслишка», — прошипел почти вслух. «Попалась тварь, а теперь веди меня к тому, что тебя породило», — рыкнул, не обращая внимание ни на что более. Прямо в трюме уселся на колени и ушел в глубокую медитацию. Мало сломать шею зверю. Этому — мало. Впрочем, подранок от меня не долго бегал. Тварь скулила и била молниями, но это ее не спасло.