Катар
Шрифт:
Звезды вновь стали привычными точками на темном фоне, а глазам предстала зелено-голубая планета, подернутая дымкой белых облаков. Искин быстро переговорил со своим коллегой и обеспечил связь с диспетчером-органиком. После непродолжительного, сугубо делового общения, количество кредитов на счете малозначительно уменьшилось, а нам выдали посадочный коридор ведущий на соседнюю с «Пиф-Пафом» площадку.
Так как опасности не чувствовал, позволил себе немного расслабиться. Мимолетно отметил остатки былой роскоши времен золотого века. Еще бы не отметил. Такой космопорт отгрохали, что иной столичный позавидует. Приятный бонус — местное время, оно практически не отличалось от бортового.
Опоры еще не коснулись пластбетона, а я уже шагал в трюм, одев шлем и повязав плащ. Учел на всякий случай прошлые ошибки.
— Ня, корабль в красный режим, — бросил в коммуникатор, сойдя с аппарели и осмотревшись всеми доступными способами.
— Принято, — отозвался искин, закрывая шлюз и активируя протоколы безопасности.
Потакание паранойе, не более того. Все же, на борту мальчишки. Еще раз осмотрелся. Тихо. В Пифе вообще единственный живой разумный ощущался. Так, хватит на воду дуть, вперед.
Кира с грустью посмотрела на последнюю тетрадь. Вот уже очень давно она живет в этой каюте-камере. Настолько, что даже кошмары о смерти родителей сниться перестали, а прошлая жизнь казалась чем-то нереально далеким. Временами она даже сомневалась, а было ли у нее это прошлое? Может оно ей приснилось или почудилось? Еще и корабль с ней говорить перестал.
Чтение найденных в каюте конспектов и общение с искином, вот и все, что было доступно девочке. Единственное, что не давало сойти с ума от одиночества и как-то держаться. Вздохнув, она села на низенькую койку и обхватила руками тоненькие ножки. Уперлась в колени лбом и закрыла глаза. Густые темные волосы, отросшие за время заточения, привычно отгородили сжавшуюся в комок фигурку от суровой реальности. Сколько она провела времени в таком положении? Совершенно неважно. Не беспокоили ее подобные мелочи. Такие эфемерные понятия как часы, дни, месяцы и даже годы, просто не имели значения, в ограниченном пространстве изолированного мирка. Балом правили иные категории. Сон, еда, чтение, разговоры с кораблем. Последних ужасно не хватало.
Внезапно что-то изменилось. Рано пробудивший дар ребенок, с момента попадания в новые обстоятельства, развил его неимоверно и весьма своеобразно. Она научилась чувствовать живых вокруг. Что-то сродни эмпатии.
В ее мире существовало три, а с некоторых пор четыре категории разумных. Первая — убивший родных человек, и еще двое похожих на него. Она их даже видела, раз или два, давно и недолго. Они были сильными и злыми. Плохие люди. К сожалению, именно их она чаще всего ощущала и всеми силами старалась отгородиться. Ей все время казалось, что они постоянно стараются запачкать ее и погасить огонек внутри. Кира этого очень боялась и всеми силами противилась.
Вторая категория, так же частенько оказывающаяся рядом — злые и слабые. Они были противными, словно слизняки, но, по крайней мере не старались ее запачкать. Иногда, девочка чувствовала третьих. Те не были плохими. Им часто бывало больно. Со временем почти каждый из них становился вторым. Лишь некоторые, более хорошие, вспыхивали и быстро растворялись. Таких было безумно мало. Лишь недавно, по ее меркам, появились четвертые. Они всегда были где-то очень далеко и немного напоминали третьих.
В итоге, девочка решила, что мир разделен на плохих и сильных, плохих и слабых, добрых и слабых, и тех, кто не интересен первым. Сама она себя считала хорошей, как те, кому было очень больно, но кто не стал плохим, а предпочел раствориться, вспыхнув на мгновение. Именно они, память о них, была тем, что помогало
Вот и сейчас она ощущала странного четвертого, так далеко она еще никогда никого не могла почувствовать, а еще, было в нем что-то ненастоящее, об этом просто кричал внутренний огонек. Это было так странно и необычно, что она даже голову подняла и стену из волос раздвинула. Почему-то ей безумно захотелось оказаться рядом и разобраться. «Как жаль, что он скорей всего просто мелькнет где-то там и навсегда исчезнет», — вздохнула Кира, вновь упираясь лбом в коленки.
Не успела девочка обдумать это и расстроиться, как дверь каюты отъехала в сторону, и через порог переступила огромная металлическая фигура. От неожиданности Кира даже головой тряхнула, чтобы лучше видеть сквозь вновь укрывшие ее лицо волосы. Ее почти не навещали. Даже еду она сама себе в пищевом синтезаторе готовила. Фактически, меняющий картриджи дроид был ее единственным гостем. Забавно бибикающий робот, с кучей огоньков, превращал однообразные дни в праздник. Был зримым доказательством того, что где-то там есть другой мир. Однажды, когда никого по близости не ощущалось, он показал ей голопостановку. Девочка, ушедшая в мысли о счастливом часе, не сразу вспомнила о госте.
Всмотревшись в пришедшего, Кира с удивлением поняла — это и есть тот странный четвертый. «Как он может быть так близко и одновременно далеко? Может быть он призрак?» — заметались вопросы в голове малышки. Вспомнилось, что когда-то давно, сестры пугали ее страшными историями. Наверняка, это он и есть. Неизвестно, до чего бы она додумалась, но легкий, на грани ее весьма чувствительного слуха щелчок, остановил вихрь мыслей и эмоций, привлек внимание. Гость медленно поднял руки к голове и снял шлем. Минуты тянулись одна за другой, а Кира все смотрела и смотрела на… кота? Во всяком случае, прятавшаяся под шлемом голова, была весьма и весьма похожа.
«Кхм», — прочистил горло гость и неожиданно оказался прямо перед девочкой. Кира тут же спряталась за коленки, но ничего не происходило. Тогда она решилась посмотреть одним глазком. Вдруг ей показалось?
Кот не исчез. Это порадовало и взволновало девочку. Осмелев, она приподняла голову и теперь смотрела двумя глазами. Присев на корточки перед ребенком, и порадовавшись тому, что малышка не пытается вновь спрятаться, Мирр выдал «мяу» и наклонил голову. Кира вздрогнула, но не стала прятаться. «Он со мной здоровается», — поняла она. В ответ, по каюте разлилось басовитое «мр-р-р». Грозное, но вместе с тем какое-то теплое и домашнее урчание-рычание заполнило каюту. Девочка удивленно смотрела на странного визитера. Привычный мир рушился словно карточный домик. Оказалось, есть еще и пятая категория — хорошие и сильные. Она совершенно отчетливо ощущала рядом с собой одного из них. В нем горел такой же огонек, как и в ней самой. Только, если она была лучинкой, даже маленьким угольком, то кот оказался костром. Уютным, дающим тепло и отдых, сулящим безопасность и покой. Правда, нужно быть аккуратной, иначе может случиться лесной пожар, настоящее бедствие ее родины.
«Огонь сам себя не обжигает», — сообразила Кира, и убрала мешающие волосы за уши. Пламя гостя окутывало ее, вдыхало силу, давало пищу своему собрату в ней. Девочка робко улыбнулась.
— Ты настоящий? — спросила остроухая малышка, не решаясь протянуть дрожащую руку.
— Мр-р-р, — не прекращая урчанья, подался чуть вперед и наклонил голову.
— Настоящий, — завороженно прошептала девочка.
Маленькая теплая ладошка легла на лоб и замерла в нерешительности.