Катар
Шрифт:
— Что-то случилось? — напрягся Кар Талик, но про дочку добавлять не стал, удержался.
— Можно и так сказать. Я к вам, собственно говоря, с вопросом.
— Слушаю.
— Вашу кровиночку пороть можно, или дальше парализатором успокаивать?
— Нужно, — вздохнул Самнор. — Слишком был с ней мягок. Поздний ребенок, ну да я уже говорил.
— Хорошо. Пойду тогда в порядок ее приведу и начну воспитательные процедуры. Усмирять Почечуй декады через полторы-две буду.
— Вы с ней поаккуратней.
— Не волнуйтесь, кое-какой опыт имеется. Отчет вам переслать?
— Конечно.
— Тогда
Прикинув хвост к носу, решил не создавать себе трудностей раньше времени. Упаковал бессознательное тело в герметичный контейнер, закинул его на плечо и отправился на «ЯН-Х». Повздыхал о том, что корабль не сменил. Гулять с гробоподобной штукой по луне, как, впрочем, и без нее, меня совсем не прельщало.
Услышав звук открывшейся двери, Стулте оторвалась от датапада и вышла из спальни. В гостиной разгружала поднос тогрута, девочка-подросток лет четырнадцати, в легкой сегментированной броне, без шлема.
— Как настроение, я Асока, поесть вот тебе принесла, — поприветствовала сенаторшу гостья.
— Спасибо, плохо, — буркнула Стулте.
— Да ладно тебе, радуйся, что жива осталась, — отмахнулась Асока. — Ешь давай, мне тут с тобой рассиживаться некогда.
Спорить с собственным животом Стулте не стала, и принялась демонстрировать отменные манеры и аппетит.
— И долго я буду взаперти сидеть? — поинтересовалась она как бы между делом.
— Это как босс решит, — пожала плечами тогрута.
— Ты давно его знаешь? — решила расспросить малявку Стулте.
— С детства, — честно ответила Асока.
— Он ведь тебе нравится? — по-своему интерпретировала выражение лица гостьи сенаторша.
— Конечно, он же классный и вообще крутой.
— Да уж, — поежилась Стулте.
Хладнокровный выстрел в лоб и последующий разговор уже в этой каюте, вместе с другими воспоминаниями из прошлого, очень живо накатили на нее, добив и так не радужное настроение. Когда она очнулась, ей доходчиво объяснили, что если она и дальше будет разевать варежку не по делу, то ей прострелят руки-ноги и засунут в бакту. Чтобы значит под ногами не путалась.
— Он бы мне серьезно руки-ноги прострелил? — решила уточнить у независимого эксперта волнующий вопрос сенаторша.
— Конечно, — последовал совсем не обнадеживающий ответ.
Причем, он не просто последовал незамедлительно, но еще и сопровождался удивленным взглядом. Что-то вроде — как можно сомневаться-то?
— Между прочим, мой отец вам платит, — не сдержала рвущуюся наружу обиду Стулте.
— Так не ты же нам платишь, — одарила ее взглядом Асока.
Сталкиваться с таким отношением к собственной персоне девушке не приходилось. Под взглядами малявки, она ощущала себя какой-то ущербной и, мягко говоря, ей это не нравилось. Она привыкла к тому, что все ей восхищаются или завидуют, а тут — жалость к убогой.
— Про тебя, насколько я в курсе, из всех договорённостей — обеспечение безопасности. Про комфорт и выслушивание истерик нет ни слова.
— А что, умышленное нанесение вреда объекту контракта, разве не нарушение? — не столько ради казуистики, сколько завуалировано жалуясь, спросила
— Так в бакте бы все мигом зажило, а сидя в чане, ты бы под ногами не путалась. Нам, знаешь ли, еще за тебя работу делать.
— В смысле?
— Ну, твой папаша нанял босса для наведения порядка на Почечуе. Я так понимаю, ты, как сенаторша, потом явишься вся в белом, речугу какую толкнешь, интервью там дашь или еще чего. Станешь внешним управляющим, лет за десять выдоишь из местных денег, может с субсидий каких или кредитов еще уворуешь, короче, ни сама, ни батя твой в накладе не будут. Заодно, это, имидж себе сделаешь. Вот.
От сказанного, у Стулте аж дыхание сперло. Очень уж ей захотелось, кое-кому по монтралам стукнуть, у нее как раз и стакан в руке был, но, надо отдать ей должное, сдержалась.
— Ты не права. Я летела сюда, чтобы помочь людям. Вернуть им мир и дать будущее.
— Пф, тоже мне, миротворица выискалась, — фыркнула Асока. — Да сам босс с таким ни разу еще до конца справиться не сумел, а он не тебе чета будет.
Бедняге Стулте стало плохо от походя полученной информации. «Кажется, я чего-то не понимаю», — сказала она себе, напрочь игнорируя насмешливый тон, но все же делая заметку о явном восхищении тогруты наемником.
— Расскажи мне о нем, — попросила сенаторша.
— Не, долго слишком, сейчас времени нет, вечером зайду, после ужина.
— Хорошо, — проявила покладистость девушка.
Вечер вылился в обычный девичник, если, конечно, не учитывать число и возраст участниц. Часа два кряду Стулте слушала о самом лучшем в мире наемнике. Если бы не редкие голозаписи, по большому секрету показанные Асокой, она бы подумала, что девочка все выдумала. Уж больно все выходило киношно-сериально, но сомневаться в подлинности при наличии живого свидетеля, дающего комментарии и пояснения, как-то не получалось. Тем более, не скупящаяся на подробности Асока, явно не пыталась сделать из Свеза ванильного героя или слепить рыцаря на белом коне, сомнений и поражений не ведающего.
Попытка втереться в доверие к девочке, путем раздачи советов о правильном завоевании сердца шефа, провалилась с треском. Асока, когда наконец уяснила, что Стулте думает, будто она влюблена в босса, хохотала так, что в каюту даже стоящий у двери дроид заглянул. В общем, полнейшее фиаско и ощущение собственной ущербности вновь посетило сенаторшу.
— Хватит уже ржать, — пихнула Стулте, уже не ржущую, а хрюкающую девицу.
— Не, ты полная дура, — наконец успокоилась Асока.
— Чего это дура. Он тебе что, совсем как мужик не нравится?
— Он катар, я тогрута, что тут непонятного? Или у вас там все в сенате с прибабахом на голову? Хотя, чего я спрашиваю, в стране задница, наемники решают проблемы планеты, а сенаторша учит малолетку, как поскорей залезть в койку к взрослому мужику другого вида.
— Я тебя использовать хотела, — не нашла иного способа оправдаться Стулте, которая была готова собственный язык откусить.
— И для чего?
— Чтобы ты отцу сообщила о моем положении.
— Ох, ну ты совсем дура-дурой. Ня, соедини её с папой, а то она еще каких гадостей мне насоветует.